Уходите скорее; у меня другие буханки в духовке сидят. Танюшка, принимайся за дело.
Лиля моет руки под рукомойником, приглаживает волосы, снимает передник.
- Я, Анна Матвеевна, к товарищу Сергею побегу, посмотрю, как он там, потом вернусь вам помогать.
- Иди, иди, матушка; он без тебя там извелся совсем. А мы с Таней и сами управимся.
И вот дальше шествует темная ночь, и пылает печка, и пищит под руками у Анны Матвеевны тесто, и новые буханки ложатся на стол.
25. Пестрый рюкзак
Когда Гера пришел на следующую ночь, на столе в кухне уже лежали двенадцать буханок пахучего ржаного хлеба. Анна Матвеевна, Таня и Лиля смотрели на Геру гордые, ждали удивления, похвалы, радости.
- Забирай хлеб, Гера,- сказала Таня.- Ведь ты должен уйти, пока не рассветет.
- Давай мешки, Герушка, я сама уложу.- Анна Матвеевна тоже взялась за буханку.
- Мешки? - Гера растерянно посмотрел на Анну Матвеевну.- Мешков я не принес.
- Эх ты!.. Ну ладно, придется у себя поискать. Хорошо еще, ребята не улеглись, заставлю со всего дома собирать.
И Анна Матвеевна с Таней пошли искать мешки.
- Лиля,- спросил Гера тихо,- тебе трудно все время дежурить около Сергея?
- Нет, ничего.
- Может быть, лучше, чтобы кто-нибудь тебя сменил?
- Нельзя, Гера. Он уже привык ко мне. Он мне верит. Я ему очень нужна.
Гера пристально смотрел на слабый огонек коптилки.
- Человек иногда не знает, кому он больше нужен,- сказал он напряженно.
...В других комнатах ребята упорно разыскивали мешки, вспоминали, где их заплечные рюкзаки, где наволочки, которые приготовила Анна Матвеевна в тот вечер. В темноте это было не так-то легко сделать. Ребята натыкались друг на друга, сталкивались лбами, не зная о тревоге старших, возились и хохотали. Пинька, со свойственной ему грацией, свалил с табуретки стакан. Катя наступила на упавшего медвежонка. Муся пыталась снять наволочку со своей подушки. Юра куда-то исчез из комнаты. И только Василий Игнатьевич, тщательно прикрывая рукой слабый огонек коптилки, пошел в кладовку, разыскал настоящий добротный мешок, в котором когда-то был сахарный песок. В нем и сейчас еще кое-где в уголках застряло несколько крупинок. Все направились со своими трофеями в кухню.
- Ну,- разворчалась Анна Матвеевна,- это разве мешки? Разве это тара? Муся, забери свою наволочку и иди сейчас же спать. Да и ты, Катя, тоже. Мы и без вас обойдемся.
- Вот...- надули губы девочки и вопросительно посмотрели на Танго.
- Ничего, Анна Матвеевна,- сказала Таня мягко,- пусть они побудут с нами; выспятся завтра утром.
В это время в кухню ворвался торжествующий Юра.
- Вот,- крикнул он,- вот я принес настоящий мешок; он большой, в него поместятся несколько буханок; это Лешин рюкзак. Нужно только, чтобы он вынул из него свои вещи. Леша! Леша!
Леша, как всегда, не спешил на зов,- вдруг заставят работать.
Но, когда он, заранее ощетинившийся против всякой нагрузки, вошел в кухню и увидел свой туго набитый рюкзак, стоящий на полу, и рядом с ним суетившегося Юматика, он мгновенно преобразился. Он бросился на Юру, ударил его по лицу, стал пинать его ногами, визжать и ругаться.
Ошеломленный Юматик продолжал держаться за мешок и только отворачивал голову от ударов. Никто ничего не понимал. Юра не сделал ничего плохого. Он даже не стал сам вынимать Лешины вещи из мешка... Наконец Гера опомнился и вмешался в драку. И тут шнурок на горле рюкзака лопнул и из мешка посыпались, посыпались, посыпались, как из рога изобилия, пачки печенья, шоколадные конфеты, сахар...
В ужасе смотрели ребята на этот съестной дождь; на этот шоколад, который мог бы вернуть румянец на щеки Муси; на этот сахар, о котором каждый из них мечтал столько дней. Одна пачка сахара упала к самым ногам Хорри, и он посмотрел на нее, как на бомбу, круто повернулся и выскочил за дверь в темноту, в ночь.
Муся побежала за ним, но остановилась на пороге и, протянув руки в темноту, забыв о законе тишины, закричала ему вслед:
- Хорри, Хорри, вернись, вернись, пожалуйста!
И слезы залили ее лицо. Слезы обиды и гнева стояли у всех на глазах. Только у Лили глаза были сухие. Но лучше Леше не встречаться с ее взглядом! Он стоял потупив голову. Он уже остался один. Это съестная река отделила его от всех товарищей - они на том берегу... Они молчали, и только Гера, разрывая молчание, произнес одно слово, которое хуже всего на свете, хуже удара по лицу; он сказал: "Фашист!"
Леша вдруг разрыдался:
- Я не фашист!..- закричал он,- я не хотел, я не подумал, я просто боялся, что будет еще голоднее... Я нечаянно нашел старый ключ, а он подошел к шкафу... Я так боялся...
Да, так было.
* * *
Часто, когда я не сплю ночами, я думаю и о вас: какими вы растете сейчас, ребята? Неужели вы теперь другие?
26. Костик-солдат
Ночь боролась с утренней зарей. Проснувшееся солнце еще не выглянуло из-за горизонта и только первыми легкими лучами зазолотило верхушки самых высоких сосен, а на земле был еще мрак, когда Костик-пастушонок полез на наблюдательную вышку. Две-три зарубки, чуть приметные для глаза, и прибитые ветви помогли ему подняться на самый верх. Ствол сосны у земли был холоден и скользок от ночного тумана и утренней росы; но, чем выше лез Костик, тем теплее и суше становилась розовая кора, а на самой верхушке, прогретая солнцем, она испускала уже тонкий смолистый запах.
Площадка из нескольких досок, замаскированных хвоей, была настолько большой, что на ней можно было поворачиваться во все стороны. Отсюда виден был бесконечный лес, то поднимающийся на холмы, то спускающийся в пади; проселок, лежащий пустынной желтой лентой,- по нему никто не ходил;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42