Я тебя огорчать не хотела, бессонную. Вот всю ночь промаялась - ничего не придумала. Кормить мне вас нечем. Один горох остался. А для больных и совсем нет еды.
Таня опустилась на стул. Даже мыслей настоящих не было в голове. Только вот эти слова: "Нет еды" Скрипнула дверь - "Нет еды", застучали чьи-то шаги - "Нет еды". Анна Матвеевна положила руку на плечо Тане.
- Еще не горе, Танюшка, не смерть. Возьмем немного из нашего шкафа.
- Что вы, что вы, Анна Матвеевна! Это же неприкосновенный запас,- на самый-самый черный день.
- А какой тебе еще "черный день", если ребятам есть нечего?
- Но подумайте, Анна Матвеевна, ведь там мало, совсем мало. А что потом?
И Таня, уронив голову на руки, неожиданно расплакалась. В этих слезах было все: и страх перед будущим, и беспомощность, и усталость от долгих бессонных ночей, и слабость от недоедания, и незакрывающаяся рана от потери матери, и волнение за Мусю... Не осуждайте Таню.
Анна Матвеевна поднялась со стула, отложила чулок и сказала сурово:
- Послушай меня, старуху. У нас чужие ребята на руках. Матери у них далеко, отцы воюют, а кто за них ответ держать будет? Мы будем: ты да я. И духом нам падать не приходится.
Таня вытерла слезы.
- Это я так, устала что-то. Значит, надо открывать шкаф?
- Надо. Вот встанут ребята, скажем им и откроем.
Утро в разгаре. Пришла Лиля, аккуратная, причесанная как всегда, принесла теплой воды в тазике, вымыла Мусю, помогла подняться Пиньке. Как он похудел! Халатик болтался на нем, как на вешалке. Лиля ухаживала за больными и нет-нет да и поглядывала на Анну Матвеевну: "Что же так поздно, а она еще не на кухне?".
Потом забежал Хорри. Принес ребятам охапку свежих елочных ветвей с пахучими светло-зелеными пальчиками. В комнате запахло лесом.
Хорри сразу хотел бежать еще куда-то, но Таня остановила его:
- Поди-ка, Хорри, созови сюда в спальную всех ребят и Василия Игнатьевича.
- А что такое?
- Ничего. Сейчас узнаешь.
Леша вошел и сразу налетел на Таню:
- Ну что, гражданка-самозванка, в профессора играешь! Никто тебе не поверит, все равно ничего не знаешь.
С трудом сдерживаясь, Таня закусила губу.
- Почему ты так грубо разговариваешь? Мы тебя позвали по делу.
- Какое еще дело натощак? Почему завтрак опаздывает?
- Вот об этом мы и будем говорить. Садитесь, Василий Игнатьевич.- Таня помолчала, собралась с духом, оглядела ребят, уловила в глазах старших испуг: они о чем-то догадываются. Юматик повернул к ней голову и пытается улыбнуться ободряюще; этот не подведет, не захнычет. Хорри смотрит серьезно, внимательно. Этот тоже не подведет. Костик поддержит... А вот Леша, Пинька, Катя?
- Вот что, ребята,- сказала она бодро,- дело в том, что у нас кончились продукты.- Таня старается не услышать вздох, который прошел по комнате, но Лешин резкий голос не услышать нельзя.
- Безобразие! - говорит он, скривив рот.
- ...Мы с Анной Матвеевной решили открыть шкаф с неприкосновенным запасом.
- Опять безобразие! - кричит Леша.
Таня резко повернулась к нему.
- Но почему?
- Потому что не имеете права!
- Ты же сам спрашивал про завтрак,- убеждает его Юра.
- Мало ли что! Аварийный запас трогать нельзя. Это фонд! Это НЗ!
Начался шум. Спорили Юра и Леша. Что-то доказывал Хорри. Катя поддерживала то одну, то другую сторону. Пинька кричал, что Леша всегда командует; возродились какие-то старые обиды... Кто-то кого-то уже захотел стукнуть. Василий Игнатьевич молчал.
- Тише! - громко крикнул Гера.- Мы вместе спрятали НЗ и вместе будем решать.
- Голосую,- сказала Таня.- Поднимите руки. Кто за то, чтобы вскрыть шкаф?
- Не забывайте про письмо, ребята; мы не одни,- тихо напомнил Василий Игнатьевич.
Все руки поднялись вверх, кроме одной. Леша упрямо засунул руки в карманы.
И вот все, кроме больных, собрались в столовой. Все снова столпились около заветного шкафа, в котором лежат такие сокровища, как печенье, сгущенное молоко, какао.
- Хорри, дай ключ,- сказала Таня.
Хорри, торжественно шагая, вышел вперед, расстегнул рубашку и снял с шеи тесемку, на которой висел ключ. Тесемка была уже далеко не белая. Таня взяла ключ, и снова все глаза следили за ее руками, и все слушали, как зазвенел замок - "дзинь, дзинь, цок!"
Таня распахнула дверку шкафа. Шкаф был почти пуст.
- Что это? - спросила Таня.- Анна Матвеевна, что это?
Анна Матвеевна ближе подошла к шкафу. В нем нет ни сахара, ни шоколаду, ни печенья. Только на второй полке валялось несколько конфет да стояли в углу банки сгущенного молока и коробка какао.
Даже Гера, даже маленькая Катя сжались от испуга.
Хорри стоял у самого шкафа, белый, с дрожащими губами, и тоже смотрел на Анну Матвеевну.
- Что это такое, энэ? - спросил он так же, как Таня.
И неожиданно резко ответила Анна Матвеевна:
- Это кража.
И тут разразилась буря. Кто мог? Кто посмел украсть у товарищей?
Леша, Пинька, Василий Игнатьевич обрушились на Хорри,- ведь ключ был у него.
Пинька наступал на Хорри с кулаками, плакал и кричал визгливо:
- Украл, у... у... общественное питание украл! Доверяли такому!..
- Подожди, Пинька,- нервно остановила его Таня.- Хорри, как ты можешь объяснить это несчастье?
- Не знаю,- ответил Хорри, прямо глядя Тане в глаза,- ничего не знаю.
- Может быть, ты ключ кому-нибудь давал? Может, оставлял его где-нибудь? Анна Матвеевна!
Но Анна Матвеевна только отмахнулась, она горько плакала, повалившись на диван, то ли от горя, то ли от страха, то ли от стыда.
Привлеченный шумом, из спальни вышел Юра, закутанный в одеяло; он тяжело дышал, волосы слиплись на его потном лбу, и он так шатался, что Гера обхватил его плечи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42