Микадо назывался так потому, что, как утверждала его хозяйка, он был японской породы. А как вы знаете, микадо - это титул японского императора.
А Сандик получил такое имя за то, что панна Агата приобрела его в воскресенье. Так как он якобы был английской породы, и притом очень редкой, то и назывался он по-английски - Санди, что значит воскресенье. (Пишется это совершенно иначе, но произносится приблизительно так.)
Странное имя, правда? Но раз у Робинзона мог быть свой Пятница, то и у панны Агаты могло быть свое Воскресенье.
Словом, как бы то ни было, гости у наших собак были, как видите, не простые, а породистые. Собачьи аристократы!
Не такие дворняги, как Тузик и Рыжий, которые вроде обещали когда-то стать фоксами, но, едва немного подросли, оказались чистокровными шавками.
Итак, оба эти перла - Микадо и Сандик - были в своих корзинках погружены на бричку. Всю дорогу панна Агата дрожала от беспокойства, как бы езда по тряской мостовой не повредила ее сокровищам. Ехать пришлось еле-еле, словно мы везли треснутые горшки.
Едва бричка остановилась у ворот - начались новые треволнения. Легко ли Микадик привыкнет к новой квартире? Понрапятся ли Сандику котлетки из печенки?
Можете себе представить, как обрадовалась тетка Катерина, когда узнала, что английскому франту надо три раза в день жарить рубленые котлетки на свежем масле и из свежайшей телячьей печенки! Огонь пробежал по ее лицу. Я видел, что на языке у нее вертится какое-то неосторожное слово. А тетка была весьма остра на язык, особенно когда злилась.
Едва удалось мне ее умиротворить. Но к собачонкам она не желала и притронуться.
Крися вынула дорогих гостей из брички и внесла их прямо в корзиночках в дом. Она было хотела поместить их на кухне.
Панна Агата, возмущенная до глубины души, вырвала у нее корзинки из рук.
- Санди только что после простуды. Он не выносит сквозняков! Его надо устроить в теплом месте! - закричала она.
И началась беготня по всему дому в поисках комфортабельного помещения для Сандика. Наконец его поместили под столом в столовой. Микадо со своей корзинкой отправился за шкаф, поближе к печке. Почему?
Вероятно, потому, что он происходил из жарких стран. Хотя, правду говоря, на дворе было лето, солнце палило нещадно, а значит, было достаточно тепло даже для японского аристократа. Зато печь была холодная, как ледник.
Сандик, едва его уложили на место, поднялся со своей подушки, громко зевнул, сморщился, словно у него был во рту лимон, и презрительно обвел все вокруг своими вытаращенными глазами.
"Мне тут вовсе не нравится! Что это за дом? Что за люди? Ходят и ходят! А бедная больная собака не знает покоя!" - жаловался он.
Но, видимо, все же решил ближе познакомиться с нашим домом - вылез из корзины. Боже, какие длинные были у этой собачонки ноги! Казалось, что он стоит на ходулях. На ходу он так высоко поднимал ноги, словно из грязи их вытаскивал. Весь он был какой-то изломанный, нескладный... И злой! По глазам видно было, что он с большим удовольствием укусил бы каждого из нас в отдельности и всех вместе своими желтыми зубами.
Может, этот Сандик и был там каким-то особенно породистым, но красотой он не отличался, это факт.
Он обошел своей нескладной трусцой всю столовую, заглянул даже в коридор, который вел в кухню.
И там наткнулся прямо на кошку Имку, которая, соскочив со шкафа, шла на прогулку.
При виде пса во фраке кошка остолбенела. Сначала она припала к земле, потом вдруг как выгнется дугой, как фыркнет, как закричит: "Прочь, прочь, прочь!" И хлоп по морде - раз, два! Он заскулил, запищал, завизжал н кинулся к своей хозяйке. Скандал!
- Как можно держать в доме такую бешеную тварь! Мой Санднк такой нервный. О, как у него сердечко бьется! Искалечила его эта бешеная кошка! А может, она и вправду бешеная?
Тут уж тетка Катерина не выдержала:
- Может, ваш пес и нервный, но чтобы наша кошка была бешеная или сумасшедшая - прошу прощения!
И ушла в кухню, с треском захлопнув за собой дверь. Несмотря на это, не желая быть негостеприимной, тетка все же выставила Имку во двор и заперла дверь на замок.
Потому-то собаки и не могли попасть в кухню. Сандик в утешение получил котлетку. Он был так снисходителен, что съел ее. А котлета была, увы, хотя и рубленая, но из обычной телятины: вечером печенки достать не удалось. Микадо... О, Микадо был совсем иной. Он не капризничал, не ломался.
Вышел из корзинки, обошел и старательно обнюхал все углы в доме. Делал он это не спеша, тщательно. Осмотрел всех нас по очереди.
Если бы не то, что он был такой маленький, меньше нашего Тузика - то есть не доставал мне даже и до колена, - можно было бы сказать, что он смотрел на нас свысока.
"Что вы за публика?" - спрашивал он взглядом. Крися попробовала его погладить. Песик оскалил зубки.
"Прошу без фамильярностей!"-коротко сообщил он.
-Микадик, золотко, душечка!-пыталась умилостивить его панна Агата.
Она взяла пса на руки. Микадо, однако, явно не любил нежностей. Он вырвался из рук хозяйки и вскочил на кресло. Посмотрел на нас с таким высокомерным видом, что без палки и не подходи!
- Вы видите, видите? Какой царственный вид, какое величие! Микадо, настоящий микадо! - восторгалась панна Агата поведением японской собачки, которая действительно восседала на кресле словно на золотом троне.
Во время обеда Сандик - скажу это сразу и без обиняков - был невыносим, поистине невыносим. В жизни не видал такой надоедливой собачонки!
Он забрался к Крисе на колени. Но вовсе не затем, чтобы лежать там спокойно. Он пытался оттуда вскочить на стол.
Не хватало нам еще, чтобы собаки гуляли по скатерти между тарелками!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60