Откуда папа знает, куда надо идти, думал Каос, ведь под снегом не видно дороги? Домики, по которым они обычно ориентировались, превратились в одинаковые белые холмики, но папа уверенно вёл Каоса по белой целине. Впереди показался большой белый сугроб и два поменьше, и Каос понял, что это занесённый снегом Лилипутик.
Папа достал из рюкзака складную лопатку и начал разгребать снег перед сараем. Не зря он захватил с собой эту лопатку - без неё они не смогли бы добраться до сарая, где хранилась папина большая лопата и маленькая лопатка Каоса. Достав их, папа с Каосом принялись за дело и долго разгребали снег, большой сугроб, который намело перед дверью Лилипутика. Наконец папа смёл с крыльца остатки снега и с трудом открыл примёрзшую дверь. В лицо им дохнуло морозным воздухом. Казалось, что в доме ещё холоднее, чем на улице. Папа первым делом растопил печку, камин, открыл окно и распахнул дверь.
- Идём, Каос, - позвал он. - Пусть печка топится, а мы с тобой пока поработаем.
Каос понял, что им надо расчистить дорожку к уборной. Эта дорожка была узкая, и они быстро справились с работой.
- Думаю, что уже можно вернуться в дом, - сказал папа.
Вот когда Каос был доволен, что их Лилипутик такой маленький, ведь маленький дом нагревается быстрее, чем большой. Папа закрыл окно, и они с Каосом сели завтракать.
- Жаль, что нам с тобой нельзя здесь остаться и приготовить всё к приезду наших, - вздохнул папа.
- Ты никак не можешь остаться?
- Нет, сегодня я работаю целый день, зато завтра свободен. Был бы ты постарше, я бы оставил тебя здесь одного. Через несколько лет мы так и будем делать.
Каос задумался. Когда папа был рядом, Каос ничего не боялся, будь то в Лилипутике или в любом другом месте. А вот без него? Каос представил себе, что папа уехал в город и он остался один. Чем бы он стал заниматься? Наверное, вынул бы из скамьи свои игрушки - кубики, деревянных зверюшек, камешки, гвозди, старые клещи - и стал играть. Занятие себе он бы, конечно, нашёл.
- Дождёмся, чтобы прогорели дрова в камине, и поедем, - сказал папа. - А печку можно оставить, это не опасно, трубу мы закрывать не будем. Зато к вечеру тут будет тепло.
Каос молча кивнул, он не ответил папе, потому что про себя уже играл, будто остался в Лилипутике один. Он сидит в доме и вдруг слышит за окном чьи-то шаги. Кто-то идёт сюда на лыжах. Вот шаги остановились, потом снова стали приближаться к Лилипутику. Сейчас постучат в дверь. Что делать? Притвориться, будто в доме никого нет? Можно, конечно, спрятаться в скамью к игрушкам или на верхнюю постель в спальне. Залезть там под перину и тихонько выглядывать оттуда, чтобы узнать, кто пришёл. Каос так увлёкся, что забыл о папе.
- Что с тобой, Каос? - удивился папа.
- Ничего! - Каос опомнился и обрадовался, что он всё-таки не один. Ничего! - Он даже запрыгал от радости.
- Т-с-с! - Папа вдруг насторожился. - Что это?
- Где? - Каос вздрогнул.
- Кто-то идёт на лыжах!
Вот шаги остановились, послышались голоса, мужской и женский. В дверь постучали.
- Угадайте, кто к вам пришёл?
- Тётя! - воскликнул Каос, сразу узнав её голос.
- А ещё кто?
- Дядя? - уже не так уверенно сказал Каос.
Дверь распахнулась, и на пороге появились дядя и тётя с тяжёлыми рюкзаками за спиной. Лыжи они уже сняли и прислонили к стене.
- Мы приехали на попутном грузовике, - объяснил дядя. - Потому так рано.
- Вот кстати! - обрадовался папа. - Значит, Каос может остаться с вами. Останешься, Каос?
- Конечно, ведь теперь я буду не один.
Никто не понял, почему он так сказал, но спрашивать у него не стали.
Новый год
Каос достал из скамьи свои игрушки. Это была особая скамья - сиденье её поднималось, ночью оттуда выдвигался ящик и тогда скамья превращалась в кровать, а днём Каос хранил там свои игрушки. С помощью тёти он достал кубики, деревянных зверюшек, гвозди, шурупы и клещи. Тётя тоже достала из своего рюкзака всё, что было ей нужно: жаркое, соус в стеклянной банке, пакет с варёной картошкой, банки с горошком и брусникой. Она подбросила в печку дров и принялась разогревать обед, а для этого ей не требовалась помощь, и потому дядя уселся возле печки щепать лучину. Заодно он вырезал для Каоса деревянного петуха. Хвост петуха был похож на раскрытый веер, украшенный з-витушками. Отныне петух должен был жить вместе с другими зверюшками.
Дядя умел всё, и Каос очень любил его за это. Но больше всего он любил... Вспомнив об этом, Каос подошёл к дяде и шепнул ему на ухо:
- А ты привёз ту штуку?
- Конечно, но с этим мы подождём до вечера.
Каос согласно кивнул. Только бы ему не захотелось вечером спать! В новогодний вечер папа с мамой непременно разрешат ему лечь попозже, но что толку от этого разрешения, если глаза у него начнут закрываться сами собой? Дядя как будто угадал его мысли:
- Ну, Каос, как думаешь, что тебе сейчас следует сделать?
- Только в спальне я не лягу,- решительно сказал Каос.
И его можно понять - на его месте никто не ушёл бы из уютной гостиной в пустую спальню. Но дядя успокоил Каоса:
- А зачем тебе идти в спальню? Ложись тут на скамье. Лежи себе да смотри на огонь. И думай о чём-нибудь приятном. Припомни всё хорошее, что было в этом году. Помнишь, как мы встречали прошлый Новый год?
- Нет, - признался Каос. - Помню только, что мы тоже были здесь и смотрели на звёзды, но здесь мы на них всегда смотрим, не только в Новый год.
- Было такое, - согласился дядя. - Ну, а что ещё?
Тем временем он принёс одеяло и подушку. Каос закутался в одеяло, положил голову на подушку и взял в руки деревянного петуха.
- Я каждый день ходил к Эве и Бьёрнару, но сейчас они уехали на юг.
- И это было, - сказал дядя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23