И тут в меня как будто бес вселился. Под всеобщее молчание я протянула руку и торжественно положила на язык ту самую мамину конфету. Зинка вытаращила на меня глаза и от испуга громко икнула. Когда мы вылезли из-за стола, мама, оттащив меня в сторону, больно дернула за ухо и сердито сказала:
- Ну подожди же, я с тобой еще поговорю! Вести себя не умеешь...
Она ушла узнавать, когда будет наше выступление, а мы с Зинкой остались дома.
Притихшая, сидела я возле окна и размышляла: "Ну что я такого сделала? Разве есть за столом неприлично? И почему я должна была хлебать пустой чай и делать вид, что мне вкусно? Мама сама говорила, что терпеть не может людей, которые врут или притворяются... Я тоже терпеть не могу эту тетку, нашу хозяйку. Она притворяется доброй, а на самом деле - ведьма... И Зинка тоже хороша - сидит, как барыня в гостях, чаевничает..."
- Ты почему лепешку не ела? - набросилась я на нее, когда хозяйка вышла.
- Да как есть, когда она так и сверлит глазищами, - сказала Зинка, с опаской поглядывая на дверь. - Я чаем весь язык обожгла... - Она высунула красный ошпаренный язык.
- Да-а, - сказала я сочувственно, - тебе тоже, оказывается, не сладко пришлось.
Мы взглянули друг на дружку и расхохотались.
- Знаешь, - предложила я вдруг, - чего нам дома сидеть? Пойдем лучше в город, а?
- Пойдем! - обрадовалась Зинка. - Только как?
- Удерем, - сказала я, злорадно представив себе, как перепугается наша хозяйка, когда мы вдруг исчезнем. Кое-как одевшись, мы выскользнули за дверь.
- Ох и попадет же нам! - тревожно сказала Зинка.
Я беспечно махнула рукой, и мы бодро зашагали к центру. Миновав деревянные дома с крашеными заборами, мы вышли на центральную улицу. Здесь стояли каменные одноэтажные дома, и почти не было снега. Посреди улицы бойко разъезжали извозчики. В пролетках с кожаным верхом сидели пассажиры.
Один даже раз, тарахтя и фыркая, проехал грузовой автомобиль.
- Вот видишь, здесь даже автомобили ездят, - сказала я с гордостью.
Но эту Зинку ничем было не пронять. Она шла, спокойно поглядывая по сторонам, как будто все это ее нисколько не интересовало. И вдруг она остановилась как вкопанная. Перед нами была витрина книжного магазина. За стеклом красовались пестрые книжки, тетради, карандаши и резинки. Зинка, чуть не уткнувшись носом в стекло, рассматривала выставленные сокровища.
- Давай зайдем, - предложила я.
- Попрут нас оттуда. Чего без денег ходить? - нерешительно сказала Зинка.
- Не попрут, - уверенно заявила я и первой шагнула на крыльцо.
В магазине было мало народу, и нам сразу показалось, что все так и уставились на нас. Мы долго и старательно шаркали возле двери ногами, пока наконец решились пройти к прилавку.
- Смотри! - восторженно прошептала Зинка, показывая на раскрытую пачку цветных карандашей.
Я ахнула. Никогда мне не приходилось видеть такого чуда. В школе, у некоторых ребят, были цветные карандаши (у меня у самой был карандаш, который с одной стороны писал красным, а с другой синим), но все это были обыкновенные тоненькие пачки по шесть штук. А эта коробка была широкая, как лопата, и в ней было целых двенадцать разноцветных карандашей.
- Интересно, сколько они стоят, - взволнованно сказала Зинка.
Мы долго топтались возле прилавка, пока я, наконец, решилась спросить про цену. Карандаши стоили рубль. Мы с Зинкой вспомнили свой "святой родничок", занесенный сейчас снегом, вздохнули и поплелись вон.
Домой мы возвращались уже в сумерках, когда волшебная витрина сияла электрическим светом. В окнах тоже зажигались огни. Искоса взглянув на меня, Зинка мрачно сказала:
- Что-то нам сейчас будет...
Но на этот раз наши тревожные предчувствия не оправдались. Еще издали мы увидели возле дома Громика. Заметив нас, он повел ушами и приветственно фыркнул.
- Папка здесь! - обрадовалась я.
Отец сидел на низенькой скамеечке и, улыбаясь, смотрел на двух крошечных девчушек, повязанных крест-накрест платками. Мы с Зинкой молча уставились на них.
- Внучки мои, сиротки. В садик ходят, - заметив наше недоумение, пояснила хозяйка.
Девочки держали в руках по куску нашей лепешки с сыром и с наслаждением ели. Вспомнив утреннее чаепитие, я покраснела до ушей.
- Что, набегались? - спросил отец.
- Удрали, - сказала мама.
- А что ж им одним тут сидеть. В городе интересней, - неожиданно заступилась за нас хозяйка.
Мы с Зинкой только переглянулись. Отец собрался уезжать, пообещав прислать за нами через пару дней лошадь.
- Выступать послезавтра, - сообщила мама.
Это известие меня даже нисколько не взволновало. В голове засела одна мысль - как раздобыть рубль, чтобы купить карандаши.
КАРАНДАШИ И ГРУШИ
Утром, едва проснувшись, я первым делом вспомнила про карандаши и ни о чем другом уже не могла думать, тем более, что выступать нам предстояло только на следующий день.
Всю дорогу, пока мы шли в Дом культуры, я оглядывалась по сторонам в надежде, что вдруг найду рубль. Бывают ведь такие чудеса на свете! Наконец я решилась спросить у мамы.
- Нет у меня, Оленька, денег, - печально сказала она. - Придется тебе подождать...
- Я же не на игрушку прошу, а на карандаши.
- Ты уже не маленькая и должна, понимать, что нет у нас денег, сказала мама и тут же, пожалев меня, добавила: - Подожди немного, мне здесь одна женщина должна рубль. Если она отдаст, так и быть, я его тебе на карандаши пожертвую...
- А какая женщина? - спросила я с надеждой.
- Тетя Аня, жена пожарника. Помнишь, что напротив нас жили?
Радость моя сразу померкла. Я прекрасно помнила эту тетю Аню, про которую бабушка говорила, что у них зимой снегу не допросишься.
В Доме культуры уже шел смотр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62