- Ах ты, болван! Пусти сию же минуту!
- Не пущу! Старший брат крепко спит и будить себя не велел.
- А кто же твой старший брат, что ты его так боишься?
- Степанушкой его звать. Умней и сильней его нет на земле никого.
Испугался царь, убежал во дворец, собрал министров, стал совет держать: как быть, отдавать дочь за Степана или не отдавать?
В ту пору сама царевна прибежала к Степану в клетку, а за ней вприпрыжку прискакали все три свинки - медная, серебряная и золотая.
Кинулась царевна к Степану:
- Ой, Степанушка, увези меня отсюда скорей. Надоело мне батюшкиного согласия дожидаться, царским прихотям потакать. Хочу быть твоей верной женой!
- Ладно, - сказал Степан, - а корону царскую оставить не пожалеешь?
- Не пожалею.
- А в лаптях ходить не побоишься?
- Не побоюсь.
- А свиней пасти сумеешь?
- Сумею.
- Ну что ж, поедем тогда в мою хату.
Подкатила тут к ним золотая карета, сели в нее Степан с царевною, взяли с собой своих верных друзей - мышку-норушку и жука-навозника. Михайло Топтыгович сел за кучера, а свинки стали сзади, на запятках.
Эх, как рявкнул Михайло Топтыгович, как рванули добрые кони, как понеслись, только пыль столбом закрутилась!
А царь с министрами и до сей поры совещаются - отдавать за Степана царевну или не отдавать?
ПАН И ПОЛУПАН
или в одном селе два брата - Ефим и Василий. Братья-то братья, а жили по-разному. Ефим - богато, а Василий - бедно. Затеял однажды Ефим свадьбу, а Василия не позвал. Но Василий сам явился, незваный. Вошел в хату и сел за стол с краю.
Начал Ефим гостей вином обносить, увидал Василия, не дошел до него и назад повернул. Василий подумал, что брат его не заметил, пересел на другой конец стола. И опять понес Ефим чашу с вином и опять повернул обратно, не дойдя до Василия.
Пошел тогда Василий за ним следом, потянул за рукав и говорит:
- Что же ты, Ефимушка, брата родного не признаешь?
Повернулся к нему Ефим, осерчал, даже ногой топнул:
- Не стой в моей хате, рвань! Иди туда, куда Макар телят не гонял.
Пришел Василий домой, наложил в суму сухарей и пошел по дороге через степь. Шел, шел, видит - пастух стадо пасет.
- Здорово, пастушок!
- Здорово, человек прохожий!
- Скажи, пастушок, как тебя звать?
- Макаром.
- Ага, Макар, тебя-то мне и надо. Скажи. Макар, где тот край, куда ты телят не гонял?
- Вон там, за тем лесочком, есть такое болото - пешком не пройдешь, верхом не проедешь. Вот туда я отроду телят не гонял.
- Спасибо тебе, Макарушка, за указ.
Поклонился Василий Макару и пошел через лес к болоту. Вышел и видит правда, пешком не пройдешь, верхом не проедешь. Ступил Василий левой ногой вязнет. Ступил правой - вязнет. Разозлился тогда Василий и пошел обеими ногами по болоту скакать. Доскакал до середины и увидел избушку. Вошел Василий, вытер ноги о порог и видит - сидит на печи старая-престарая старушка, глаз за бровями не видно.
Поклонился Василий старушке в пояс и спрашивает:
- Скажи, бабушка, будь ласкова, не здесь ли тот край, куда Макар телят не гонял?
- Здесь, миленький, здесь. А как ты попал сюда и что тебе здесь нужно?
- Меня брат Ефим сюда послал.
- Видно, совести у твоего брата не более воробьиного носа. Но раз уже ты сюда добрался, я тебя не обижу. Вот тебе петушок-расписные перышки. Иди с ним под железный мост, сиди там до ночи и слушай. Что услышишь, то и делай - не робей.
Взял Василий петушка-расписные перышки, пошел под железный мост и засел. Ждет-ждет, уже солнышко село, уже звезды глянули. И вот слышит Василий - по мосту железные подковки стучат: туп-туп-туп. Один слева бежит, а другой ему навстречу. Встретились на середине моста и остановились.
- Здорово, брат-разбойник!
- Здорово, брат-грабитель!
- Ух, заморился. Ну, и сотворил же я людям беду, никто теперь этой беды не поправит.
- Что же ты сотворил?
- Да я все чопы на водяной мельнице позабивал, теперь вода не идет, жернова не крутятся, мука не мелется, люди без хлеба сидят. Любо-дорого посмотреть, сколько плача и крика от этой беды.
- Ну, разве это беда?! Я бы такую беду враз поправил.
- А как?
- Да взял бы хорошую лошадь и крепкую веревку и разом все бы чопы повыдернул. Вот и всей беде конец.
- Верно. Ты-то догадливый, а людям невдомек. Слышит Василий, кто-то третий по мосту идет, подковками стучит: туп-туп-туп.
- Здорово, братцы-разбойники! Вот я сотворил беду, так сотворил. Никому эту беду вовек не поправить.
- Что же ты такое сотворил?
- Пришел ночью в дом девицы-красавицы и пустил на нее черную жабу. Жаба ей лицо облизала, и стала девица уродом. Лицо почернело, ноги отнялись, с постели встать не может. А жабу я спрятал на кладбище под белым камнем. Вот это беда, так беда! Любо-дорого посмотреть, как отец с матерью убиваются, как вся родня плачет.
- И эту беду я бы тоже исправил, - говорит прежний голос.
- А как?
- Пошел бы на кладбище, поднял бы белый камень, достал бы черную жабу, убил ее, высушил, перетер в порошок, настоял бы на молоке и дал той девице выпить - и стала бы она здорова и красива, как прежде.
- Верно. Ты-то догадливый, а людям невдомек. В тот момент петушок вырвался у Василия из рук, захлопал крыльями и закричал:
- Ку-ка-ре-ку! Прячьтесь, воры, кто в лес, кто в реку.
Воры-разбойники тотчас и разбежались. Рано утром пошел Василий к водяной мельнице. Видит: вода не идет, жернова не работают, мука не мелется, кругом люди бегают, криком кричат, беду поправить не могут.
Взял Василий хорошую лошадь и крепкую веревку, зацепил чопы и пошел их один за другим выдергивать. Полила вода валом, закрутились жернова, посыпалась мука. Обрадовались люди, нанесли Василию и хлеба, и одежды, и посуды, и телят, и поросят, и телегу с лошадью подарили.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17