О, какая это проблема - пристроить котят! Даже Марочкиных!
Последний раз произошел совсем смешной случай.
Котят родилось всего двое. Причем оба - коты. И, видимо, что-то не так повернулось в природе, так как уже через две недели после рождения котят Марочке приспичило вновь встречаться со своими кавалерами.
Нашему возмущению не было границ. Она бросала котят на несколько часов и убегала к женихам. Мы пытались не выпускать ее, но она устроила такой концерт, что нам не оставалось ничего другого - мы открыли ей дверь.
Она отсутствовала всю ночь.
Котята молча спали в своей коробке.
Но мы были в тревоге. Утром мы пошли искать свою гулену.
Мы обнаружили ее на крыше двухэтажного дома, в окружении
четырех котов. Мы стали звать ее. Бесполезно.
Она не реагировала на наши призывы. Нас словно не существовало.
Ну, мы-то - ладно! А котята?
И тогда мы придумали.
Мы вернулись в дом. Взяли одного котенка и снова пришли к дому, на крыше которого проходила внеочередная свадьба Маркизы. Котенок только-только открыл глаза. Он молча лежал у меня на ладони.
Мы снова стали звать его блудную мать. Никакой реакции.
Я уже, грешным делом, подумал, что нужно ущипнуть котенка,
как вдруг он, к своему счастью, запищал. Совсем тихо.
Но Маркиза услышала. Ее словно ветром сдуло с крыши.
Коты-женихи бросились следом. Но она кинулась к нам.
К своему дитяти. Ага! Подействовало! Всей компанией
мы дружно двинулись домой.
Маркиза бежала сбоку, тревожно поглядывая на мои руки.
Коты-негодяи трусцой бежали следом.
Мы оглядывались на них с презрением. Мерзкие твари!
Мы убедились - материнские чувства - сильнее.
Хотя мы понимали, что пользуемся запрещенным, почти садистким приемом.
А что еще мы могли сделать?
Мы очень любим наше чудо. Мы называем ее такими разными именами:
Маркиза. Марочка. Мара. Марка. Наша Марка.
Дойч-Марка. Марло. Марчеленис. Марчучка. Маруся.
Но все эти имена означают только одно.
Что Марочка - наша любимица.
По утрам она будит нас лучше любого будильника.
Станет над головой, и ноет что-то тихое и заунывное.
Если же мы не реагируем, она толкает нас своим носом.
Она сердится, что мы не просыпаемся. Приходится вставать.
А темными, зимними вечерами - как это здорово - сесть
в кресло, и к тебе на колени невесомым прыжком вспрыгнет
ласковое существо и свернется калачиком, распевая свою
вечную кошачью песню, такую понятную и такую непостижимую.
Вот такая у нас Маркиза.
Она у нас голубой расцветки с белой манишкой и совершенно желтыми глазами.
У нее удивительно мягкая, как у кролика, шубка. Она обожает сырую рыбу.
Весит она четыре двести, и ей уже двенадцать лет.
Совсем старушка.

1 2