- не беспокойтесь, настоятель отъехал с час назад - он уже в дороге на Саурваль, спешит к коронации.
Аня подхватила накидку, сумку и открыла дверь. Монах с горделиво выпрямленной осанкой тем не менее смотрел на неё исподлобья. Было видно, что в нём борются два человека: он был так горд, что сослужил службу, но скромный образ монаха никак нельзя было нарушать выпирающей наружу чванливостью. Стараясь спрятать поглубже под мантию тщеславное желание оказать какую-либо ещё услугу, он бежал впереди нас, семеня то налево, то направо. Ну ещё бы, служить мальчишкой, когда он был наверняка единственной надеждой всего монастыря и снова оказаться в подобной ситуации... Мне было так жаль его и одновременно так за него радостно, что все сомнения разом куда-то делись.
Мы спешили в конюшню, Саин уже открывал ворота монастыря, чтобы выпустить нас, конных, наружу. А за стенами две луны светили ярко-ярко, отражаясь в крышах домов. И снова я направляла коня в неизвестную сторону, но теперь рядом со мной ехала моя лучшая подруга.
Лист десятый
Столица Саурваль
Саурваль встретил нас неприступными стенами, окружавшими город со всех сторон в форме правильного пятиугольника. Сам по себе Саурваль был намного больше Тосквандоля. Но за счёт расположенных рядом со стенами домиков, по словам Анны, тоже считавшихся частью столицы, казался настоящим гигантом. Огромные, неприступные стены, окружённые рвом, по углам были расположены дозорные башни с забавными флигельками на каменных навесах. Ворота были всего одни, с откидным мостом через ров, выходили они на юг. Восходящее солнце красиво освещало стены столицы, превращая его в настоящий сказочный город. Ворота только-только открылись, и народ лениво, едва проснувшись, направлялся на рыночную площадь, волоча за собой тележки, груженые товаром.
Мы проехали под поднятой решёткой, и моё сердце тревожно заколотилось. Возникло ощущение того, что я лезу буквально в дом моего врага, но при этом совсем рядом находятся и мои друзья. Самое сложное, что эту тонкую грань нельзя переступить, иначе я никогда не попаду домой.
Люди на улицах говорили в основном на одну и ту же тему: предстоящая коронация. Они и громко и не очень обсуждали неожиданное появление принца после того, как он почти шесть лет провёл в "заграничных поездках". Тогда я задумалась, почему он не возвращался домой хотя бы на лето, после итоговых сессий; Аня, словно отгадав ход моих мыслей, проговорила, что слишком опасно переноситься так часто и что Кардиналу давно бы намекнули на некую "периодичность" появлений принца дома. Я с ней согласилась, и мы поехали дальше.
Повсюду готовились к празднику: над улицами натягивали флажки, ко дворцу подъезжали гружёные едой телеги, а главным рекламным лозунгом в открывающихся пивных и пабах было: "Выпей за здоровье принца сейчас! Утром скидка!!!"
- Зайдём? - иронически спросила я у Ани. Она осмотрела меня, глянула на улицу, выбрала бар посимпатичней и направила лошадей к нему. - Ты что, серьёзно? - не поняла я.
- Вполне. Коронация только вечером, нам нельзя светиться на улицах города.
- И что? - мы обе спешились и завернули в открытую дверцу. Маленькие столики были застелены не очень белыми скатертями. На каждом стоял подсвечник с новыми свечами, на подоконнике грелись фиалки. Мужчина лет сорока в белой накрахмаленной рубашке и коротких коричневых брюках протирал тряпочкой стойку. Когда мы вошли, он резко обернулся, на лице его сияла улыбка.
- Здравствуйте! Чем могу?
- Вы сдаёте комнаты? - спросила Аня, вручая сумку подбежавшему мальчишке в такой же белой рубашке и брюках, как у хозяина.
- Да, да конечно, - засуетился хозяин, зашёл за стойку и выудил толстый замусоленный альбом. Он открыл его на предпоследней странице, окунул перо в чернильницу и обратился к Анне. - Прибыли на коронацию? - Аня кивнула:
- На одну ночь.
- Хорошо, - человек кивнул и что-то черкнул в альбоме. - Номер с двумя одинарными кроватями?
- Да.
- Имена, позвольте-с.
- Вася Кошкин и Петя Мышкин, - безразлично произнесла Аня, как будто в школе её никогда не дразнили. Я чуть не поперхнулась, а хозяин как будто ничего и не заметил: он сделал ещё пару-другую записей в своём альбоме и торжественно вручил нам ключ. Мальчишка поманил нас и, перепрыгивая через ступеньки, понёсся вверх по винтовой лестнице. Он опустил Анин баул возле одной из дверей и открыл её своим ключом, одним из огромной связки. Мы прошли в тускло освещенную комнату. Мальчишка юркнул внутрь, отдёрнул шторы и закашлялся от слетевшей с гардин пыли. В комнату сквозь окна, выходящие на большую, но пока немноголюдную улицу, проникли солнечные лучи. Парнишка поставил сумку на тумбочку у двери, шмыгнул носом и выскользнул за дверь.
Аня подошла к окну и распахнула ставни. С ранним утренним ветром по помещению распространился запах свежих булочек и копчёной колбасы. Я села на пуф напротив будуарного столика и уставилась в зеркало. На лице не пойми слой пыли, не пойми остатки Анталийского загара. Волосы, давно не мытые, от укладки не осталось и следа; короткие, но от этого не легче оставаться без шампуня.
- Потерпи немного, - Аня усмехнулась. - Скоро будем дома.
- Если повезёт, - проговорила я, отворачиваясь от зеркала - зачем зря расстраиваться.
- Так! - Аня отошла от подоконника и направилась к двери. - Ты немедленно примешь ванну и будешь лежать в ней так долго, пока все сомнения касательно того, что мы вернёмся домой, не растворятся в воде. Можешь попробовать вымыть голову мылом, но как ты её потом расчешешь?..
- Расчешу, - я заглянула в ванну. Там стояла большая пустая бадья, на полочке лежало мыло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61