– Не беспокойтесь, мистер Джонс, я размышляю. Откровенно говоря, я несколько удивлен вашей первой реакцией… Оценка специалиста такого уровня для меня очень важна, именно поэтому я поступил так, как поступил – в нарушение наших правил. Давайте-ка подробный комментарий вы сделаете мне при личной встрече. Не по телефону, понимаете?
– Понимаю, – развеселился профессор. – Шпиономания.
– Вернемся лучше к нашим делам. У вас есть проблемы?
Джонс хмыкнул:
– У меня только одна проблема – как сказать вам то, ради чего я, собственно, позвонил.
– О, простите, – спохватился мистер Питерс. – Я вас, кажется, перебил?
– Ничего, я привык. Я хотел торжественно сообщить, что принимаю предложение съездить в Непал за ваш счет. Но, по-моему, вам мое согласие и не требуется, Билл.
– Вы согласны? – искренне обрадовался Уильям Питерс. Он на секунду оторвался от разговора, чтобы объявить куда-то в сторону: «Мальчики, он согласен!», затем смущенно сказал. – Я все время боялся, мистер Джонс, что вы откажетесь, это была бы, знаете, такая проблема…

7. ВРАГ НЕ ДРЕМЛЕТ

В нашем хрупком мире все имеет конец. Завершался и этот день. Информационные агентства лихорадило от последней новости – фашистский путч в так называемой Судетской области Чехословакии, правительственные войска жестоко подавляют мятеж note 13 Note13
12 сентября 1938 г.

. Все имеет свой конец – завершалось и мирное время в Европе, очередной шаг к войне был сделан. Мирная жизнь вообще крайне недолговечна, кому как не профессору археологии это знать? Сегодня ты в Чикаго, в университетском кампусе, неторопливо плывешь, увлекаемый плавным течением скучных американских будней, а завтра?..
Профессор археологии собирался в поездку. Полусобранная дорожная сумка стояла на полу в центре помещения, постепенно наполняясь необходимыми предметами. Скальпель. Измерительная лента длиной в тридцать футов. Противопылевая повязка, попросту именуемая «намордником». Охотничий нож производства Швеции – добротная вещь, со стоком, с пилой; затем веревка – прекрасный корд из манильской пеньки; затем армейская лопатка, москитная сетка, электрический фонарь с питанием от маленького ручного динамо… Что еще? Вместо компаса – буссоль note 14 Note14
прибор для точной привязки местоположения к магнитному азимуту (по оси «Север»)

, дающий точность до сотой градуса, настоящая драгоценность… Широкая кисть типа «флеши» note 15 Note15
fleshy – толстяк, толстуха (англ.)

, предназначенная для расчистки находок от песка… Папка с листами размеченной бумаги…
После недолгого размышления профессор вытащил обратно кисть вместе с папкой. Это ему явно не понадобится, – с некоторым сожалением подумал он, и не просто с сожалением, а со странным болезненным чувством, отдаленно напоминающим стыд. В который раз, в которую поездку он не берет привычнейшие атрибуты любого нормального археолога. Устройство лагеря, нанесение реперов, чтение профилей, расчистка стоянок, – нет, не для него. Профессор Джонс не был нормальным археологом, так уж складывалась его горькая походная жизнь. Зато, вот чего никак нельзя оставить дома… – он улыбнулся и посмотрел на стену. Там висел «Пацифист», разложенный на нескольких гвоздиках – потрепанный, видавший виды. Нет, не портрет Махатма Ганди, хоть и очень похоже по силе воздействия на умы людей – особенно в условиях, приближенных к боевым. А в других условиях профессору Джонсу почти и не приходилось работать, так уж складывалась его горькая научная карьера. Итак «Пацифист» – старый добрый кнут, каким ковбои из фильмов наказывали грубых индейцев, а пастухи из жизни гоняли разнообразный скот. Двенадцать футов плетеных волокон, ручная работа. Пятнадцатилетний Индиана выменял его еще в Старфорде, у одного приезжего господина, а взамен дал какую-то никчемную деревянную фигурку, вытащенную из стола отца. Отец тогда, помнится, повел себя не вполне достойно, узнав о сделке своего отпрыска. В общем, вспоминать детали дальнейшей научной дискуссии с отцом не хочется. Зато кнут был хорош. Он и сейчас пригоден для настоящего дела, в отличной спортивной форме. Как и его хозяин, – с гордостью подумал Индиана и шагнул к шкафу.
Шляпа лежала наверху. Он взял ее, одел и взглянул на себя в зеркало. Впечатление от увиденного осталось самое благоприятное. Подтянутый сорокалетний мужчина, не старый, достигший в жизни… Впрочем, эту тему лучше не затрагивать. И шляпа хороша. Доблестный майор Питерс любит настоящие ковбойские стетсоны – если, конечно, не заврался в своих неуклюжих попытках продемонстрировать интерес к собеседнику. Ишь ты, любитель шляп. А у нас вовсе не стетсон, – подмигнул Джонс отражению в зеркале. – Нормальный головной убор, причем, устаревшего образца. Теперь такие не носят. Это немудрено, если учесть, что шляпе действительно чуть больше двадцати лет, что она действительно куплена в молодости и умудрилась объехать на голове хозяина почти весь мир, выйдя целой и невредимой из десятков безвыходных ситуаций. Стал бы он носить ковбойскую шляпу, как же! – улыбнулся Джонс сам себе. Он романтик, конечно, и с большой любовью относится к истории Дикого Запада, но не настолько, чтобы позориться в нелепых нарядах… Индиана чуть повернул голову – в одну, в другую сторону, – придирчиво изучая свой внешний облик. А что, стетсон бы ему тоже пошел, вполне, о да…
Он вытащил из шкафа сверток. Требовалось добавить в картину сборов последний штрих, и профессор решительно сделал это, развернув сладко пахнущую тряпку, затем развернул два слоя промасленной бумаги.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29