Но Римо упрямо гнул свое:
– Вода в туннеле текла по замкнутому кругу. По какому бы из ответвлений ни плыть, все равно возвратишься в пещеру к Минотавру.
– Младший Джай догадался об этом быстрее тебя. Ему не пришлось долбить стену лабиринта. А ты там все разрушил. Как прикажешь обучать будущих мастеров Синанджу?
– Подай на меня в суд.
Они поднялись на борт. Чиун не произнес ни слова. Капитану-греку, похоже, не понравилось, что белый здоровяк оставляет на палубе грязные следы.
Траулер поплыл к Афинам. Римо улегся на сваленные в кучу жесткие сети и заметил:
– Вряд ли я справился бы, если б не сестра Мария Тереза.
Чиун с удивлением покосился на ученика.
– О чем ты?
– Я услышал ее голос. Вспомнил, как она рассказывала мне о Тезее. Он отыскал выход с помощью нити.
– Если бы ты начал искать нить, то наверняка бы погиб.
– Не о том речь! Мария Тереза говорила, что Тезей использовал нить, чтобы найти выход из лабиринта Минотавра, а не из пещеры. И нить привела туда, откуда он начал свой путь. Значит, выход служил еще и входом.
– Но это же очевидно, – ледяным тоном заметил кореец.
– И все-таки я тогда еще не был уверен. И окончательно убедился в своей правоте, лишь когда вспомнил, как ты указывал на юг. Но ты ничего не уточнял. Ты просто махнул рукой. Таким образом, уличить тебя во лжи вроде бы нельзя.
Учитель промолчал.
– Кроме того, я знал, что ты никогда не солжешь, ведь на карту поставлена моя жизнь! – продолжал Римо.
Мастер Синанджу молча пошел на нос судна и застыл там как деревянное изваяние, вглядываясь вдаль. Афины и ярко освещенный Акрополь, сияющий, словно маяк в ночи, приближались.
Поворочавшись еще немного на жестких сетях, Римо Уильямс уснул глубоким сном.
* * *
Перед ним стоял маленький человечек с довольно приятным азиатским лицом, в одежде, которую обычно носят корейцы-горожане. Вокруг простирались пологие холмы, сплошь покрытые розовыми цветами. На западе их называют розой Шарон, у корейцев же – муганг-хва.
Человечек вежливо, согласно древним корейским традициям, поприветствовал Римо:
– Пам гоу-ссоу-йо?
– Да, я уже ел рис сегодня, – ответил по-корейски Римо.
– Хорошо, – отозвался незнакомец. На лице его появилась улыбка. Веселая и очень заразительная, несмотря на то что во рту мужчины не хватало передних зубов. И Римо, не удержавшись, улыбнулся в ответ.
А затем вдруг этот маленький азиат сделал резкий выпад и попытался ударить Римо головой. Тот избежал удара только потому, что благодаря длительным тренировкам реагировал мгновенно.
– Эй! В чем дело?
– Я второй.
– Второй кто?
Маленький человечек вежливо поклонился.
– Мое имя Ким.
– Эка невидаль! Так зовут каждого третьего корейца.
У вас поразительная реакция, – заметил азиат.
– Благодарю. Но зачем вы только что пытались убить меня?
– Хотел убедиться, правда ли то, что о вас говорят.
– А что говорят?
– Что какой-то большеносый и круглоглазый белый стал настоящим мастером Синанджу.
– Ну а вам-то что? – удивился Римо.
– Но ведь затронута честь семьи!
– О какой семье вы толкуете?
– О вашей семье, о вашей. – С этими словами кореец отвесил ему еще один поклон. Такой низкий, что исчез с глаз долой, точно сквозь землю провалился, издав при этом хлопок – типа того, что издает вылетевшая из бутылки пробка.
Когда Римо проснулся, Чиун все еще стоял на носу и смотрел на залитые огнями Афины.
– Как звали второго мастера Синанджу? – спросил его Римо.
– Я же тебе говорил, – холодно отозвался учитель. – Сам знаешь.
– Ким?
– Мастеров с таким именем Ким – пруд пруди. Самое распространенное у меня на родине имя. В переводе оно означает «металл». Ну, как у вас Смит note 14 , к примеру.
– Не увиливай от ответа, папочка.
– Были Ким-младший, Ким-старший, Ким-маленький, Ким-большой и еще несколько менее выдающихся Кимов. Но второго мастера Синанджу действительно звали Ким. Ким-маленький.
– Он мне только что приснился.
Чиун довольно долго молчал. Затем вдруг резко повернулся и отстраненно произнес:
– Мы уже причаливаем, а потому у меня нет времени выслушивать разные небылицы про твои пустяковые сны!
Ученик, обидевшись, так и застыл на палубе.
* * *
Обида не прошла и тогда, когда они с Чиуном поднялись на Акрополь и скользнули взглядами по белым скалам подножия.
Кореец затем стал расхаживать среди руин, пока наконец не нашел нужное место.
– Копай вот здесь!
Римо взглянул на каменистую почву.
– Откуда ты знаешь, что копать надо именно здесь?
– Копай! – строго повторил мастер Синанджу.
Пришлось подчиниться. На этот раз Римо использовал большой палец ноги и не опустился на колени до тех пор, пока в земле не блеснул металл.
– Ну вот, нашел вторую монету! – объявил он.
– Драхму.
Римо тщательно очистил ее от грязи.
На аверсе красовался профиль мужчины в шлеме с маленькими крылышками.
– Надо же! Прямо двадцатицентовик с изображением головы Меркурия. Еще в детстве видел такие.
Чиун приподнял бровь.
– Ты узнал Меркурия?
– Конечно. Он был греческим богом… Или нет, погоди… римским?
– Римляне позаимствовали богов у греков.
– Да, точно. А откуда греки взяли своих?
– Да отовсюду понемногу, с мира по нитке. В основном у египтян и корейцев.
– Что-то не припомню никаких корейских богов. За исключением разве что того медведя, который был первым человеком.
– Ты, как всегда, все перепутал. На этой монете высечен Гермес. Римляне называли его Меркурием.
– Ага, теперь вспомнил! Зевс был Юпитером, Арес – Марсом, Геркулес был… как его там?
– Бездельником и пьяницей.
– Да нет, я не о том. Как его звали греки?
– Геракл.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85