– Да.
– В них был маяк?
– Да.
– Когда ты прыгнул за борт, ты взял бриллианты?
– Нет.
– Где они теперь?
– С чего ты взял, что я знаю?
– То есть они могут быть у тебя дома под матрасом?
– Могут.
Он изучает мое лицо, пытаясь понять, не лгу ли я. Я лгу, просто он этого не видит.
– Давай-ка я тебе помогу, – говорит он. – В следующий раз, как решишь украсть выкуп, не забудь вытащить маяк. Иначе кто-нибудь отследит сигнал и поймет, что ты сделал.
– Как там Алексей? Сколько он платит тебе за то, чтобы ты нашел его бриллианты?
Кибел поджимает губы и выпускает воздух через нос, словно я его разочаровал.
– Скажи-ка мне вот что, – говорю я. – Снайпер всадил мне пулю в ногу, я едва не истек кровью. Восемь дней пролежал в коме. Ты думаешь, что бриллианты взял я. Как? Когда?
На его лице появляется торжествующее выражение.
– Я расскажу тебе как: они никогда не покидали твой дом. Ты помог провернуть всю эту историю – письма о выкупе, ДНК-тесты… Ты всех одурачил. А теперь люди, которые знали правду, начинают погибать, когда ты находишься в непосредственной близости от них. Сначала Рэй Мерфи, потом Джерри Брандт…
Не может быть, чтобы Кибел в это верил. Это безумие. Я всегда знал, что он фанатик, но, оказывается, он по-настоящему чокнутый.
– Меня ранили.
– Может, потому, что ты пытался перейти им дорогу.
Теперь я на него кричу:
– Это ты позвонил Алексею! Ты сказал ему, где найти Джерри Брандта! Все эти годы ты доставал честных копов, а теперь стала видна твоя истинная природа: ты прогнил до основания.
В наступившей тишине я слышу, как шуршит моя одежда. Кибел все знает. Знает.
Профессор забирает меня сразу после пяти.
– Как вы себя чувствуете?
– Пока не калека.
– Хорошо.
Я вслушиваюсь в стук своих каблуков по асфальту, наслаждаясь свободой. Кибел не нашел достаточных доказательств, чтобы задержать меня, а в стране нет такого судьи, который не выпустил бы меня под залог при моем послужном списке.
В офисе Джо все еще толпится наша добровольная оперативная группа: разговаривают по телефонам, стучат по клавишам компьютеров. Проверяют списки избирателей и роются в телефонных справочниках. Кто-то прикрепил у окна фотографию Микки – чтобы все помнили, зачем мы здесь.
Меня приветствуют знакомые люди: Роджер, Маргарет, Джин, Эрик, Ребекка, а также новые лица – два брата Али.
– Как давно они здесь?
– С обеда, – говорит Джо.
Наверное, им позвонила Али. Значит, операция закончилась. Интересно, слышала ли она о Джерри Брандте?
Рэйчел смотрит на меня из угла комнаты. Она глядит на меня с надеждой, нервно поправляя воротник.
– Вы с ним говорили? То есть… он что-нибудь сказал?
– Он сказал, что отпустил Микки.
Ее дыхание прерывается.
– Что с ней случилось?
– Не знаю. Он не успел сказать. – Я поворачиваюсь к остальным и обращаюсь ко всем: – Теперь особенно важно найти Кирстен Фицрой. Может быть, она осталась единственной, кто знает, что случилось с Микки.
Сдвинув стулья в круг, мы проводим «совещание».
Маргарет и Джин удалось разыскать нескольких бывших сотрудниц Кирстен. Это женщины от двадцати двух до тридцати четырех, многие с иностранными именами. Они нервничали, когда говорили: никто обычно не афиширует, что занимался такого рода работой. Ни одна из них не видела Кирстен с того времени, как агентство закрылось.
Тем временем Роджер посетил ее бывший офис. Управляющий показал ему две коробки документов, оставшихся после того, как агентство прекратило свое существование. Среди бумаг есть чеки из клиник. Женщин проверяли на наличие венерических болезней.
В одной из папок находятся зашифрованные сведения о кредитных карточках и чьи-то многочисленные инициалы. Вероятно, Кирстен вела дневник, где использовала эти коды. Я провожу пальцем по странице, надеясь найти инициалы сэра Дугласа. Нет.
– На данный момент мы обзвонили четыреста клиник и операционных, – говорит Рэйчел. – Никто не заявил о жертве огнестрельного ранения, но двадцать пятого сентября обокрали аптеку в Саутуорке. Украли бинты и анальгетики.
– Перезвоните аптекарю. Спросите, не нашли ли полицейские отпечатки пальцев.
Маргарет передает мне кофе. Не успеваю я сделать глоток, как Джин выхватывает чашку у меня из рук и бежит ее мыть. Кто-то достает бутерброды и напитки. Я чувствую прилив сил, и на душе удивительно светло.
Джо выходит на лестницу и присаживается рядом со мной.
– Вы не сказали о бриллиантах. Что вы с ними сделали?
– Положил в надежное место.
Я вспоминаю, как бархатные футляры зашивались в животе шерстяного мамонта в старой комнате Али. Наверное, стоит сказать Джо. Если со мной что-то случится, никто не узнает, где они. Но, с другой стороны, я не хочу подвергать его опасности.
– Вы знаете, что слоны с поднятыми хоботами символизируют удачу?
– Нет.
– Это мне Али сказала. У нее пунктик на слонах. Не знаю, принесли ли они ей удачу.
У меня пересохло во рту. Я просовываю руки в рукава куртки.
– Вы ведь собираетесь встретиться с Алексеем? – спрашивает Джо.
Я готов поклясться, что он умеет читать мысли.
Мое молчание само по себе ответ.
– Вы знаете, что это безумие, – говорит он.
– Безумие – то, что устроил Алексей, и я должен это прекратить.
Знаю, это кажется глупым и старомодным, но я одержим идеей, что есть нечто достойное и благородное в том, чтобы взглянуть в лицо своему врагу и встретиться с ним взглядом, а потом вонзить ему в сердце ятаган.
– Вам нельзя идти одному.
– Иначе он со мной не станет говорить. Я назначу встречу. Когда люди назначают встречу, их не убивают.
Джо обдумывает мои слова.
– Я поеду с вами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109