Он уже слышал эту фамилию. Она ассоциировалась с Деброй… Но почему? Дебра Джеймс, ему было знакомо это созвучие. Да нет же, Дебора Джеймс! Вот так будет вернее! Дебора Джеймс, да, теперь он вспомнил. Эта девушка, так похожая на Дебру, приходила к нему на консультацию. Жена сочувственно отнеслась к ней, а та неожиданно перестала приходить, отвечать на вызовы. А ведь ей еще далеко до выздоровления.
Какого черта Дебра назвалась ее фамилией? Случайно вырвалось, чтобы обмануть полицейского? Не похоже, раз она сохранила свое имя. В таком случае…
По пути домой Рой Жордан не переставал думать о досье девушки, где наверняка был записан ее адрес. Скорее… скорее… Завтра же он отправится к этой Деборе Джеймс.
19
Рокайлем в деревне привыкли называть «Могилу Адониса», представлявшую собой большую многоярусную клумбу. Ярусы уступами располагались по склонам холма и были художественно укреплены рядами камней, напоминающих о том, что этот величественный цветник создан руками человека.
Дебра очень любила посидеть у клумбы на закате дня. Днем растения пышно цвели, являя взору сверкающую симфонию красок. С наступлением вечера они как будто светились в сумерках, отдавая накопившееся тепло и солнечный свет. Тогда и крайние деревья сада начинали странно мерцать фиолетовым, желтым, сиреневым, кремовым, розовым. Когда же цветы один за другим «гасли», они в темноте начинали испускать особенно сильные ароматы, словно напоминая о своем присутствии.
Дебра могла бы найти их с закрытыми глазами. Сойдя с веранды, она попадала в благоуханные потоки. Пьянящий запах лилий, более мягкий — жимолости… Для нее это было лучшее время суток. Иногда она не задумываясь опускалась на колени, чтобы полной грудью вдыхать изумительные ароматы. Питер, зная о пристрастиях молодой женщины, уважительно относился к ее маленькому личному счастью. Он не колеблясь откликался на просьбу Дебры побыть с ней около клумбы. Казалось, что цветы возбуждали чувственность, так как они никогда не уходили от нее, не обменявшись страстными поцелуями. Не явился исключением и этот вечер. После некоторого молчания Питер проговорил:
— Вы сегодня такая романтичная, дорогая Дебора Джеймс!
— Питер, прошу тебя! Такие шутки не по мне!
— Допускаю, но отныне это твое настоящее имя. Мы не зря старались. Сегодня тебе даже пришло письмо из агентства недвижимости Торквея, в котором выражается сожаление по поводу расторжения договора аренды квартиры!
— Ты уже начал вскрывать мои письма!
— Конечно, ведь мы скоро станем одним целым… Если ты, разумеется, еще не передумала…
— Что за вопрос, Питер, все решено!
— В любом случае мосты сожжены и обратного хода нет. Мы скоро соединимся в радости и горе!
Поднявшийся ветерок зашелестел листвой. Дебра подавила возникшую было дрожь и сжала руку своего спутника.
— Не знаю почему, — поеживаясь, произнесла она, — но эта формула всегда казалась мне немного зловещей… Пошли в дом, стало свежо.
Они сразу поднялись в «комнату Виолетты», уже вычищенную, отмытую и избавленную от лишних вещей. После обнаружения страниц, написанных рукою покойной, Дебра и Питер решили передохнуть, прежде чем продолжать поиски, чтобы, как и любые новые владельцы, получать удовольствие от благоустройства жилища и различных переделок. Но в этой комнате они старались воссоздать прошлое, придать ей первоначальный вид. Им помогла советами миссис Миллер, когда-то не раз бывавшая в ней.
Псише вместе с туалетным столиком и комод остались на своих местах. А вот сундуки, корзины, картонки вынесли, после чего по-новому стала смотреться кровать с балдахином, различные подставки для многочисленных горшочков и ваз — от самых скромных до массивных, вроде мраморной раковины в романском стиле с рельефными гроздьями винограда.
А вообще украшенная орнаментами мебель, сиренево-фиолетовый цвет тканых обоев, весь стиль комнаты соответствовали внешнему виду дома. Здесь чувствовалась старомодная элегантность, несколько тяжеловатая, но взывающая к мечтательности. Недаром на Виолетту снисходило вдохновение в этом странном мирке. Короче говоря, здесь не хватало только ее, хотя ее присутствие ощущалось во всем. Впрочем, ни одна беседа новой четы не проходила без упоминания о ней. Чему способствовали и обнаруженные на задней поверхности зеркала нарисованные гуашью тюльпаны, окруженные любопытной надписью: «Посеянное зло дает всходы и расцветает…»
— По поводу автора нечего и сомневаться, — прокомментировал это открытие Питер. — Почерк знакомый. Только почему она написала это именно здесь?
— Должно быть, привычка у нее была такая. Прибираясь, я находила надписи в разных скрытых местах… их невозможно прочитать. Кто-то пытался все стереть. Может быть, ее муж…
— Что, у него была уйма времени? Да и к чему стирать это? Вот разве что кто-нибудь другой, уже после… А впрочем, не важно. Как ты думаешь, что она хотела этим сказать?
— Не хотелось бы тебя разочаровывать, Питер, но, по-моему, это похоже на способ оправдать Яна Гарднера, приписать безумные преступления проклятию, нависшему над этим домом.
Вена тотчас набухла на виске Питера.
— Я, должно быть, плохо вас понимаю, — сухо произнес он.
— Кого это «нас»?
— Тебя в первую очередь и всех, кто продолжает верить в виновность Яна Гарднера!
— Ax нет, Питер, ты заблуждаешься! У меня никогда не было определенности в этом вопросе. Я просто рассуждаю вслух.
— Тогда порассуждаем вместе. Вспомни, что тебе привиделось: дух Виолетты явился, чтобы взывать о мщении, чтобы назвать ее убийцу, показать, где находится разоблачающая его улика.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64