Вчера вы сделали много такого, о чём сожалеете или чем гордитесь, что доставило вам боль, разочарование и страдание. У вас есть память обо всём этом. И у вас есть память минувших тысячелетий, которая по существу аналогична вчерашней. Почему же это называется перевоплощением — а не просто воплощением вчерашнего, которое рождается сегодня? Понимаете, нам это не нравится, так как мы считаем себя необыкновенными существами, у которых есть время и для роста, и для становления, и для перевоплощения. Вы никогда не обращали своё внимание на то, что перевоплощается, — ведь это ваша память. В этом нет ничего священного или святого. Память о вашем вчерашнем возрождается сегодня в том, что вы делаете; ваше вчерашнее управляет тем, что вы делаете сегодня. И память минувших тысячелетий действовала и вчера, действует и сегодня. Поэтому имеет место постоянное воплощение прошлого. Не надо думать, что это — просто умный способ уйти от вопроса с помощью объяснения. Когда видишь значение памяти, её полную тщету, перестаёшь говорить о перевоплощениях.Мы спрашиваем, что такое действие. Может ли действие быть свободным, спонтанным, немедленным? Или действие всегда опутано временем, которое есть мысль, которое есть память? Участник беседы: Я наблюдал, как кошка ловила мышь. Она не думает: «Вот мышь»; она ловит её мгновенно, инстинктивно. Мне кажется, что и мы должны действовать так же непосредственно, спонтанно. Кришнамурти: Не «мы должны», «нам следует». Прошу вас, сэр, — думаю, если мы понимаем сущность элемента времени, никогда не скажем «нам следует», «мы должны». Мы спрашиваем, и не словесно, не интеллектуально, но обращаясь глубоко внутрь самих себя: «Что такое действие?» Всегда ли действие привязывает к времени, опутывает им? Действие, порождённое памятью, страхом, отчаянием, всегда привязывает к времени, опутывает им. Существует ли действие полностью свободное, а потому свободное и от времени? Участник беседы: Вы говорите — человек видит змею и действует немедленно. Но число змей множится с действием. Жизнь не так проста — в ней есть не только одна змея, но две змеи, и это становится похожим на математическую задачу. И тут вступает время. Кришнамурти: Вы говорите, что мы живём в мире тигров, и человек встречает не одного тигра, а дюжину тигров в людском обличье, жестоких, склонных к насилию, жадных, прожорливых, преследующих каждый свои собственные интересы. И чтобы жить и действовать в этом мире, вам необходимо время, чтобы убивать одного тигра за другим. Тигром являюсь я сам, он во мне, во мне дюжина тигров. И вы говорите, что чтобы избавиться от этих тигров, от одного за другим, вам необходимо время. Это как раз то, что мы полностью ставим под вопрос. Мы приняли, что если убивать змей, находящихся в нас, одну за другой, на это потребуется время. «Я» есть «вы», — «вы» с вашими тиграми и вашими змеями — всё это также есть «я». И мы спрашиваем, почему надо убивать этих внутренних зверей поочерёдно? Ведь внутри меня тысячи «я», тысячи змей, и к тому моменту, когда я их всех уничтожу, я уже давно сам буду мертвецом.Итак, есть ли способ — пожалуйста, слушайте, не отвечайте, выясняйте — избавиться от всех змей сразу, а не постепенно? Не могу ли я увидеть опасность, идущую от всех этих животных, все внутренние противоречия, и освободиться от них немедленно? Если я не могу это сделать мгновенно, то для меня не остаётся никакой надежды. Я могу притвориться кем угодно, но если я не могу вымести всё это из себя немедленно, я — раб навеки, независимо от того, буду ли я рождён снова в следующей жизни или в десяти тысячах жизней. Так что я должен найти способ действовать, смотреть, наблюдать, который в сам момент восприятия покончит во мне с определённым драконом, с определённой обезьяной. Участница беседы: Сделайте это! Кришнамурти: Нет, мадам, прошу вас, это на самом деле чрезвычайный вопрос, вы не можете просто сказать «сделайте это» или «не делайте этого». Этот вопрос предполагает мощное вникание, исследование; не говорите, что вы проделали его, что должны сделать то или это; это меня не интересует — я хочу понять. Участница беседы: Если бы только я смогла видеть это! Кришнамурти: Нет, прошу вас, никаких «если». Участница беседы: Если я воспринимаю нечто, следует ли мне описывать это словами или держать в себе? Кришнамурти: Зачем объяснять по-своему то, что уже было сказано очень простым языком, — почему вы не можете воспринимать и понимать то, что говорится? Внутри нас находится столько зверей, так много опасностей. Могу ли я освободиться от всех них одним восприятием, мгновенным видением? Возможно, вы это уже сделали, мадам, — я не спрашиваю, сделали вы это или нет, это было бы опрометчиво с моей стороны. Но я спрашиваю, возможно ли это?» Участник беседы: У действия две части. Внутренняя, решающая часть происходит мгновенно. Действие в отношении внешнего мира требует времени. Решение — внутреннее действие. Для соединения этих двух аспектов действия необходимо время. Это проблема языка, передачи. Кришнамурти: Понимаю, сэр. Существует внешнее действие, которому необходимо время, и есть внутреннее действие, то есть восприятие и внутреннее движение. Как это внутреннее действие, с его восприятием, принятием решения и непосредственным, немедленным движением, соединить с другим действием, которому требуется время? Вопрос понятен?Если позволите, я не думаю, что здесь требуется соединение. Между этими двумя видами действия нет никакого соединения — или моста. Я объясню вам, что я имею в виду. Я очень хорошо понимаю, что для того чтобы пройти от одного места до другого, требуется время, для того чтобы выучить язык, требуется время, для того чтобы сделать что-то физическое, требуется время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53