Я узнал, что такое глупость, только через сравнение. Если я не буду сравнивать, как же я узнаю, что я глуп?» Поэтому я говорю себе: «Я не буду называть это глупостью». Я вообще не буду использовать слово «глупость». Я буду лишь наблюдать «то, что есть», не называя это никак. Ведь в момент, когда я называю это глупостью, я уже дал этому имя и сделал это глупым. Но если я не называю это глупостью, только наблюдаю, я устранил сравнение, устранил слово «глупый», и есть только «то, что есть». Это не так уж трудно, согласны? Прошу вас, наблюдайте это сами. Посмотрите, что сейчас произошло! Взгляните, где находится мой ум в данный момент. Участник беседы: Я вижу, что мой ум — слишком медленный. Кришнамурти: Пожалуйста, просто слушайте. Двигаться я буду очень медленно, шаг за шагом.Как я осознаю, что мой ум тупой? Потому что вы сказали это мне? Потому что я прочёл книги, показавшиеся мне необычайно умными, сложными и утончёнными? Или я видел блистательных людей и потому, сравнивая себя с ними, называю себя глупым? Я должен это понять. Поэтому я не буду сравнивать; я отказываюсь сравнивать себя с кем-то ещё. Понимаю ли я в этом случае, что я туп? Не мешает ли слово «тупость» мне наблюдать? Или это слово занимает место «того, что действительно есть»? Понимаете? Итак, я не буду использовать слово, не стану называть ум тупым, не стану называть ум медленно работающим, не стану называть его как-либо ещё — но выясню, пойму «то, что есть». И тем самым я избавился от сравнения, а это наиболее тонкая вещь. Мой ум стал необычайно разумным, ибо он не сравнивает, не использует слово, чтобы увидеть с его помощью «то, что есть», он понял, что описание не совпадает с тем, что описывается. Так что же это, в действительности, такое — «то, что есть»? Можем ли мы двигаться дальше отсюда? Я наблюдаю «то, что есть», ум наблюдает за своим собственным движением. Имеется ли при этом осуждение того, что наблюдается, суждение и оценка? — вы не говорите: «Это должно быть», «Этого быть не должно»? Есть ли у ума какая-либо формула, какой-либо идеал, какое-либо решение, какой-либо вывод, которые неизбежно исказят «то, что есть»? Я должен это выяснить. Если я пришёл к какому-нибудь выводу, заключению, я не могу наблюдать. Если я моралист, если я респектабельный, уважаемый человек, христианин, ведантист, или «просветлённый человек», то или это, всё это препятствует моему наблюдению. Следовательно, я должен быть свободным от всего этого. Я слежу, не появляется ли у меня какого-либо завершающего вывода. Поэтому ум стал необычайно ясным, и он спрашивает: «Есть ли страх?» Я наблюдаю это и говорю: «Есть страх, есть желание безопасности, есть стремление к удовольствию» и так далее. Я вижу, что для меня наблюдение невозможно до тех пор, пока присутствует хоть какой-то завершающий вывод, пока имеет место хоть какое-то приносящее удовольствие движение. Итак, я наблюдаю; я обнаруживаю свою склонность к традиции и понимаю, что традиционный ум не может наблюдать. Мой глубочайший интерес состоит именно в наблюдении, и этот интерес показывает мне опасность любого завершающего вывода. Таким образом, само восприятие опасности ликвидирует эту опасность. Теперь в моём уме нет путаницы, нет завершающих выводов, он не мыслит на языке слов и описаний, и он не сравнивает. Такой ум может наблюдать, и то, что он наблюдает, есть он сам. Это означает, что революция произошла. Теперь вы исчезли — совсем исчезли! Участник беседы: Не думаю, что эта революция произошла. Сегодня мне удалось взглянуть на ум так, как вы говорите, ум стал острее, но завтра я забуду, как это делать. Кришнамурти: Вы не сможете забыть это, сэр. Забудете ли вы змею? Забудете ли вы пропасть? Забудете ли про бутылочку с надписью «яд»? Вы не сможете забыть это. Джентльмен спросил: «Как мне почистить инструмент?» Мы сказали: чистка инструмента — в осознании того, что делает инструмент тусклым, пыльным, нечистым. Мы описали, что делает его таким, и сказали также, что описание не является реальной описываемой вещью; так что не попадайтесь в ловушку слов. Оставайтесь с описываемой вещью, с тем инструментом, который стал негодным, мутным. Участник беседы: Если вы наблюдаете себя таким образом, как вы это описываете, наверняка тогда вы чего-то ожидаете. Кришнамурти: Я не ожидаю преображения, просветления, какой-либо перемены. Я ничего не ожидаю, потому что я не знаю, что произойдёт. Я ясно понимаю только одно — что инструмент, который наблюдает, не чист, он мутный, он потрескался. Это всё, что я знаю, и ничего больше. И моя единственная забота: как можно добиться того, чтобы инструмент был целым, здоровым? Участник беседы: Почему вы наблюдаете? Кришнамурти: Я в огне, а мир — это я. Я в ужасном волнении, в ужасном смятении — и где-то во всём этом должен быть какой-то порядок. Именно это заставляет меня наблюдать. Но если вы говорите: «С этим миром всё в порядке, беспокоиться не стоит, у меня хорошее здоровье, есть немного денег, есть жена, дети, дом, бросьте всё это», — тогда, конечно, мир не в огне. Но ведь он в огне , нравится вам это или нет. Именно это заставляет меня наблюдать, не какая-то интеллектуальная концепция или эмоциональное возбуждение, но реальный факт, что мир в огне: войны, ненависть, обман, идолы, ложные боги и тому подобное. Восприятие того, что происходит снаружи, заставляет меня осознавать внутреннее. И я говорю, что внутреннее состояние есть внешнее состояние, оба они — одно, неделимое. Участник беседы: Вы вернулись к самому началу. Фактом является то, что глупый ум не видит этого, потому что сравнивает. Он будет думать, что ему следует измениться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53