Похоже, будто идёт подготовка к войне. Но ведь сейчас нет войны, разве не так?
А с утра, когда мой брат, проснувшийся раньше меня, вышел прогуляться на улицу и решил выйти за ворота, путь ему преградили двое в форме. Он сперва не понял, что происходит, поэтому быстро вернулся домой, поднял меня и родителей. Сейчас уже на уши поднят весь город, люди толпятся у ворот и громко что-то обсуждают. Пойду и я узнаю, в чём дело.
(прошло три часа)
Что-то непонятное, совсем непонятное творится. Те двое у ворот говорят, что по приказу правительства город находится на осадном положении, введён карантин и комендантский час. Из города никого не выпускают, равно, как и в город никого не впускают, ворота закрыты, выставлены дозорные. Попытки что-либо разузнать не привели к результатам, а, напротив, получили достаточно грубый отпор и напутствие не вмешиваться до специального распоряжения.
Никто ничего толком не понимает, все высказывают свои мысли на общее обсуждение. Занятно наблюдать, как умные и образованные люди, из которых в основном сформирован наш город, под действием непредвиденных обстоятельств превращаются в дикую толпу с коллективным разумом. Выдвигаются самые разные предположения, однако самые популярные – это вариации на тему надвигающейся войны. Поскольку все коммуникации обрезаны, а милиция молчалива, основная мысль засела у всех в голове.
Мать говорит, что запасов у нас хватит на пару недель, а дальше, возможно, поможет огород и природа. Негласно она призывает нас к действиям. Она не говорит этого, но это заметно по её глазам, по её действиям.
Брат в панике: сидит и смотрит в одну точку, не двигаясь. Я знаю его, это ступор. Отец сидит рядом с ним и говорит что-то утешающее, а я вынужден видеть это.
17 июня
Ещё солнце не поднялось из-за горизонта, как меня разбудил взволнованный брат. Он сидел у меня на кровати в ногах и нервно подёргивал руками. Увидев, что я проснулся, он подполз ко мне и принялся шептать мне в ухо громким шёпотом, периодически хватая меня за плечо. Я запомнил этот короткий разговор.
– Я их видел… они были здесь. Да, они были здесь. Всего ничего, всего немного, но они были. Крылья… У них были крылья! – тут он чуть не закричал. – Мы должны уйти, мне страшно. У них были крылья… я боюсь… прямо перед окном и по стенам…
– О чём ты говоришь? – спросил я, всё ещё не отойдя от сна.
– Они, там… – он указал дрожащим пальцем на окно. – Их немного, может парочка… Такие, с крыльями и по стенам шасть. Как крысы… Крысы?
– Крысы? – переспросил я, усаживаясь в постели.
Он был явно не в себе, глаза его бегали, он прищуривался на некоторых словах, словно акцентируя их. Руки и ноги его дрожали, он норовил ухватиться за что-нибудь, а потом залезть по стенке, если б была такая возможность.
Он прыгнул ко мне, взял меня за руку и начал трясти. Я больше не мог этого выносить. Схватив его свободной рукой за голову, закрывая рот, а освободившейся левой за талию, а быстро втащил его в ванную комнату и усадил под холодный душ. Он быстро пришёл в себя, сел в ванне и тихо заплакал. Я вытер его полотенцем и отвёл к себе в комнату погреться и обсушиться у тепловентилятора; там же вскоре и расспросил его.
С его слов, пусть и немного бессвязных, он проснулся ночью, незадолго до рассвета от странных звуков с улицы. Там он заметил неясные фигуры, похожие издали на крыс с крыльями, ползающие по внешним стенам города. Он видел их недолго, ибо одна из фигур быстро отделилась и подлетела к его окну почти вплотную, чем сильно его напугала. И после этого он прибежал ко мне.
Я понятия не имею, о каких таких крысах с крыльями он говорит, но, видимо, спать в эту ночь ни мне, ни ему не придётся. Ради его же собственного блага, надо либо разуверить его в видении, сославшись на плохой сон, либо узнать, что же это могли быть за летающие крысы.
За исключением этого инцидента с утра, день прошёл относительно спокойно. Прибегала несколько раз наша соседка, то одна, то со своими знакомыми, собирала какие-то подписи на какой-то петиции. Видимо, она обходит таким манером всех жителей, вот только куда они собираются подавать эту бумажку, для меня это загадка. Милиция по-прежнему глуха, нема и слепа – никого не выпускают, на вопросы не отвечают, тыкая в висящее на воротах постановление. Содержание его всем известно, оно висит ещё со вчерашнего утра, когда и закрыли ворота, вот только ответов на вопросы оно не даёт.
Постановление гласит о том, что город запирается во имя жизни горожан, и укрепляется нарядами милиции. Как я уже писал, народ на это реагирует неразумно, превращаясь в уличных торговцев. Они стоят толпой неподалёку от ворот на самом просматриваемом месте и галдят. Сложно что-то разобрать в таких громких высказываниях своего мнения, но по всему видно, что тон задаёт наша соседка, которая собирала недавно подписи.
18 июня
Сейчас глубокая ночь, немногим больше часа за полночь, мы с братом в моей комнате наблюдаем за воротами. Сейчас он спит, а я дежурю и записываю в дневник, чтобы не уснуть. Ничего не происходит, тишь да гладь; обкусанная луна ползёт по небу, звёзды вторят ей в освещении. Патруля не видать, на вышках тоже никого – либо спрятались, либо ушли спать…
Мда. Однако, я был не прав, когда говорил, что нечего делать. Сейчас только восходит солнце, запишу, пока свежо случившееся.
Было в районе трёх часов ночи, и я как раз собирался идти будить брата, ибо неимоверно клонило в сон, как вдруг краем глаза я ухватил движение вдали на дороге. Небо как назло заволокло тучами, скрывая луну, звёзды и свет вместе с ними, а фонари всё по тому же предписанию от правительства не зажигались вообще.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31