– Лучше я принесу выпивку сюда, чтобы вам не было скучно.
– Тогда у меня найдется, чем вас занять, – пригрозила она.
– И все же рискну.
Вернувшись в кухню, он спросил:
– Вы знали вчера, что я не приглашен в Далидж?
Мадлен приняла протянутый ей бокал и слегка нахмурилась.
– Я разговаривала с Дэвидом. Он сказал, что Кэрол собирается побыть одна с детьми, а сам он может зайти ко мне, если здесь не окажется вас.
Эндрю поставил свой бокал.
– Вы вполне могли отменить нашу встречу. Я бы не обиделся.
– Это было еще до того, как я позвонила вам. Я сразу сказала ему, что собираюсь вас пригласить. – Она улыбнулась. – Разве не странно? Оказывается, я могу теперь его обманывать. Раньше у меня это никогда не получалось.
Мадлен вернулась к своим хлопотам.
– Это разумно, по-вашему? – спросил Эндрю.
– Что я сказала ему не правду?
– Что отказались его принять. Дэвид как-никак сделал шаг навстречу.
– Первый признак слабости. Думаете, он попытался бы затащить меня в постель? Я почти уверена в этом. Дэвид вполне мог бы не уйти отсюда. Кэрол приняла бы вас назад, и все бы вернулось на круги своя. – Она покачала головой. – У меня не осталось никаких иллюзий на свой и его счет. Просто он не любит одиночества на Рождество. Пикантно было бы соблазнить меня после развода. Но и тогда ничего бы не изменилось. Он все равно вернулся бы к Кэрол.
– Если бы она приняла его. Вы могли бы рассказать…
– Энди, дорогой, вы все еще не понимаете? Он сам бы ей все рассказал. Кажется, вы до сих пор в них не разобрались.
– Должно быть, – согласился он упавшим голосом.
– Если у меня и остался хоть малейший шанс вернуть Дэвида, то вовсе не через постель. Сейчас он испытывает хотя бы какие-то сомнения. Это не столь важно, но все-таки… – Мадлен ласково улыбнулась. – Кроме того, у меня есть вы. Это уже немало.
– Почему вы обманули его? Разве не правильнее было бы просто отказать Дэвиду, сообщив, что место занято мною?
– Ложь – всегда признак слабости, – тихонько сказала она. – Кстати, он предложил, чтобы я дала вам от ворот поворот.
– Этого следовало ожидать. А вы не согласились.
– У меня хватило на это сил. И я рада.
Стоя позади Мадлен, Эндрю ласково прикоснулся к ее руке.
– Я тоже рад.
Покончив с трапезой, они убрали тарелки в моечную машину и, перейдя пить кофе в гостиную, сели на длинный диван. В полтретьего на улице уже смеркалось. В окнах были видны белые контуры домов напротив, на них все ложился и ложился снег, извергаемый серыми небесами.
Поставив чашку, Эндрю поцеловал Мадлен. Им приходилось обмениваться невинными поцелуями и раньше. В этот раз все началось как будто так же, только теперь одиночество показалось обоим особенно невыносимым, а мир вокруг словно излучал покой и печаль.
– Нет, – сказала Мадлен, – нет, дорогой…
Ее голос прозвучал вяло, как-то жалобно. На ней было серое шерстяное платье с пуговицами спереди. Ее рука на мгновение задержала его руку, но потом упала.
– Прошу тебя, Энди…
Грудь была белоснежной, как улица за окном. Он прижался к ней губами. Мадлен лежала неподвижно; через некоторое время она коснулась его головы. Эндрю боялся, что Мадлен оттолкнет его, но она только сильнее прижала его к груди. Он почувствовал, как под губами трепещет ее сердце.
Это был момент сладостного покоя, которому противопоказана спешка и нетерпение. Им было хорошо и удобно в объятиях друг друга; они не сразу обратили внимание на деликатное позвякивание телефона.
Прошло полминуты, а телефон все не умолкал. Мадлен напряглась и сказала:
– Лучше я подойду, милый.
– Пусть звонит.
Она высвободилась и встала с дивана, застегивая платье.
– Я ненадолго, – шепнула она.
Он прикоснулся к ее шее:
– Не застегивай хотя бы верхнюю пуговицу. Обещаешь?
Она улыбнулась и кивнула:
– Хорошо.
Эндрю прислушался к удаляющимся шагам и к голосу, раздававшемуся в холле так тихо, что он не смог различить ни единого слова. Потом шаги зазвучали снова. Мадлен вернулась в гостиную, но уже не приближалась к нему, а предпочла местечко у дальнего края стола.
– Это Дэвид, – сообщила она. – Спрашивал, здесь ли ты.
– Чего он хочет?
– Спросил, можно ли ему прийти и попить с нами кофе.
Ее пальцы машинально скользнули к вороту платья и застегнули верхнюю пуговицу.
– Черт! – выругался Эндрю. – Черт бы его побрал! Зачем ты согласилась?
– Прости, – взмолилась она и развела руками. – Что же мне еще оставалось?
– Когда он явится?
– Уже через несколько минут. Он звонил со станции «Саут-Кен». Прошу тебя, Энди, будь умницей. Я не позволю ему остаться здесь надолго.
– Конечно. Но с определенной точки зрения теперь уже не имеет значения, как долго он останется – четверть часа или весь день.
– Мы вели себя глупо, – сказала Мадлен. – Оба.
– Просто тебе так удобнее.
– Разве? – выдохнула она. – Разве?
Она крепко обняла Эндрю, но в этом объятии чувствовалась не страсть, а отчаяние. Мадлен не отпускала его до того самого мига, когда открылась входная дверь и в холле раздался голос Дэвида. Она поспешно пригладила волосы; ее лицо стало еще бледнее обычного.
Дэвид вошел в комнату и жизнерадостно провозгласил:
– Надеюсь, вы смиритесь с моим присутствием, хотя бы ненадолго. Я держался на булочках с яйцами, однако на стадии растворимого кофе понял, что с меня довольно.
– Есть холодная индюшатина. Могу разогреть на гарнир что-нибудь из овощей.
– Пока достаточно кофе. Потом возьмусь за сандвичи с индюшкой.
Мадлен вышла и вернулась с кофейником, чашкой и блюдцем.
– У нас с Энди есть планы на остаток дня. Надеемся, ты не останешься надолго.
– Вежливое замечание, тончайший намек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73