Джон уже не мог с уверенностью сказать, так ли уж он был прекрасен.Может, воображение просто посмеялось над его жадной памятью? В конце концов, что он такого увидел? Какой-то белый дом на холме. Довольно, конечно, большой, со множеством темных окон (почему-то он был уверен, что дом обитаем, — просто, когда он его увидел, было слишком рано и никто еще не проснулся). И чего, в самом деле, он так разволновался? Он даже посмеялся над своей впечатлительностью, вспомнил, что приглашен на обед к мистеру Уоттермену, и выкинул сон из головы.
Мейзи, единственная дочь Рудольфа Уоттермена, привыкла всегда получать то, что ей нравится. И вот однажды, заглянув в кабинет к отцу, она решила, что ей нравится Джон Сигрейв, который оказался там только потому, что его попросили занести начальнику кое-какие письма.Когда молодой клерк ушел, она принялась расспрашивать о нем у отца.— Один из сыновей сэра Эдварда Сигрейва, — небрежно ответил тот. — Род древний, но вконец обедневший.Хороший парень, хотя звезд с неба не хватает. Да и честолюбия никакого.Но честолюбие, в отличие от отца, волновало Мейзи меньше всего, и через пару недель она упросила его пригласить Джона на семейный обед: только отец, она сама и гостившая у нее подруга.Та не преминула заметить:— Похоже, Мейзи, ты уже все решила? Папочке только и остается, что завернуть этого твоего Джона в подарочную упаковку, оплатить и преподнести любимой дочке на блюдечке.— Аллегра! — вскипела Мейзи. — Это уже чересчур!Аллегра Керр только рассмеялась.— Не отпирайся, Мейзи. Ведь так оно все и есть. Если тебе понравится, например, шляпка, ты не успокоишься, пока ее не получишь. Ну, а если тебе понравится, например, клерк…— Не говори ерунды! Мы с ним едва знакомы.— И тем не менее. Чем он тебя так зацепил, Мейзи?— Сама не знаю, — медленно проговорила та. — Он какой-то другой, понимаешь? Не такой, как все.— Другой?— Да. Не могу объяснить. Нет, я знаю, он симпатичный, но дело не в этом. В нем есть что-то необычное. Знаешь, он как будто не видит людей. Правда. Я даже сомневаюсь, заметил ли он меня тогда в офисе отца.— Ну, это старый трюк, — рассмеялась Аллегра. — Сообразительный юноша.— Аллегра! Ты просто завидуешь.— Ну-ну, дорогая. Все будет хорошо. Разумеется, папочка сделает своей маленькой Мейзи такой подарок.— Как раз это мне меньше всего нужно.— Ах, вон оно что. Хочешь, чтобы все было по-честному?— А почему бы и нет? Разве меня нельзя полюбить по-настоящему?— Конечно, можно, дорогая. Думаю, в конце концов так и произойдет.Аллегра с улыбкой оглядела подругу: миниатюрная и женственная. Темные блестящие глаза, чувственный рот.Подбородок, пожалуй, немного тяжеловат, зато отличные зубы и прекрасная кожа. Модная короткая стрижка, отличная косметика и со вкусом подобранная одежда.— Да, — заключила Аллегра. — Он просто обязан в тебя влюбиться. Ты изумительно выглядишь, Мейзи.Ее подруга вздохнула.— Правда-правда, — добавила Аллегра. — Но, допустим — чего не бывает, — он все же этого не сделает. Не влюбится. Или, скажем, будет испытывать к тебе нежные, но исключительно дружеские чувства. Что тогда?— Во-первых, может, при ближайшем рассмотрении он мне еще и не понравится.— Не исключено. Ну, а если?..Мейзи пожала плечами:— Думаю, у меня хватит гордости.— Гордость хороша, чтобы скрывать чувства, а не бороться с ними, — перебила ее Аллегра.— Ну… — Мейзи чуть покраснела. — Если начистоту…Не думаю, что он откажется от такой партии. Положение в обществе, деньги и все такое.— Ну да, — кивнула Аллегра. — Прямая дорожка в партнеры твоего отца. Все-таки, Мейзи, ты молодец. Можешь собой гордиться. Не каждая так сумеет.Теперь Мейзи покраснела по-настоящему.— Какая ты злая, Аллегра!— Зато представь, как тебе было бы без меня скучно.Вот поэтому ты меня и терпишь. Между прочим, я всегда задавалась вопросом: почему это придворным шутам всегда все прощалось? А сейчас, похоже, могу выяснить это на собственном опыте. И не говори, что это не так. У меня ведь все как в плохом любовном романе. Есть происхождение, гордости тоже хоть отбавляй, а вот с деньгами и образованием прямо беда. «Что делать?» — спросила бедняжка.«Бог подаст», — был ответ. В таком положении особо щепетильничать не приходится. Делаешь, что скажут. Тем более что содержать бедную родственницу готовы обычно те, кто не может себе позволить держать слуг. Ну, соответственно и обращаются с ней, как с рабом на галере. Так что уж лучше я побуду шутом. По крайней мере, можно безнаказанно дерзить, острить и даже хамить (не слишком, конечно, потому что место потерять тоже не хочется). Постепенно становишься знатоком человеческой природы. Тебе, например, известно, что люди обожают выслушивать о себе гадости? Потому и валят толпами к проповедникам, чтобы те разделали их под орех. По той же самой причине и у меня никогда не будет недостатка в приглашениях. Самое приятное, что я могу пользоваться чужим гостеприимством, не чувствуя себя при этом ничем обязанной.— Это не про тебя, Аллегра. Ты сама не знаешь, что говоришь.— Ошибаешься, дорогая. Когда я говорю, то обдумываю каждое свое слово. И откровения мои тоже всегда очень хорошо продуманы. Когда знаешь, что до самой старости будешь зависеть от других людей, приходится быть осторожной.— Не говори глупостей! Я ведь знаю, сколько молодых людей делали тебе предложения. Тебе нужно только выбрать.Лицо Аллегры окаменело:— Я никогда не выйду замуж.— Из-за… — Мейзи посмотрела подруге прямо в глаза, и та коротко кивнула.С лестницы донеслись шаги, дверь распахнулась, и дворецкий объявил:— Мистер Сигрейв!Появившийся мистер Сигрейв явно чувствовал себя не в своей тарелке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62