Но в этот момент мне было ее нестерпимо жаль.До сих пор София не произнесла ни слова — ей еще не дали такой возможности. А за внешней расположенностью семьи к девушке я уже ощутил скрытую враждебность. Даже в разыгранной Магдой изящной сценке мне почудилась тонкая нотка недоброжелательности.Откашлявшись, мистер Гэйтскилл произнес краткую осторожную речь:— Позвольте мне поздравить вас, София. Вы стали чрезвычайно богатой женщиной. Хочу вас предостеречь от... э-э... совершения каких-либо неосмотрительных шагов. На текущие расходы я могу представить вам некоторую сумму наличными. Если вы пожелаете подробно обсудить положение ваших дел — всегда буду рад помочь вам советом. Вы сможете найти меня в отеле «Линколнз».— Роджер... — упрямо начала Эдит де Хэвилэнд.— Роджер, — перебил ее поверенный, — должен заботиться о себе сам. Он взрослый человек... э-э... пятидесяти четырех лет от роду, кажется. И Аристид Леонидис был совершенно прав, знаете ли. Роджер — не деловой человек и никогда таковым не будет. — Гэйтскилл взглянул на Софию: — Вы, конечно, еще можете спасти фирму по поставкам от банкротства, но не обольщайтесь надеждой, что Роджер сумеет успешно вести ее дела.— Спасать фирму дяди Роджера я и не подумаю, — София впервые за все это время подола голос — и голос ее был решителен и деловит. — Это абсолютно бессмысленная затея.Гэйтскилл исподлобья взглянул на девушку и незаметно улыбнулся. Потом попрощался со всеми и вышел.Несколько мгновений в гостиной царило молчание, затем Филип медленно поднялся на ноги.— Мне пора вернуться к работе, — сказал он. — Я и так потерял слишком много времени.— Отец... — голос Софии прозвучал неуверенно, почти моляще.Я почувствовал, что девушка чуть вздрогнула и слегка отшатнулась назад, когда отец устремил на нее холодный, враждебный взгляд.— Извини, что не поздравляю тебя, — произнес он. — Но все это явилось для меня большим потрясением. Я никогда не мог даже предположить, что мой отец так унизит меня... в благодарность за мою искреннюю любовь и преданность... Да, любовь и преданность!Впервые из-под маски ледяного спокойствия проступили человеческие черты.— Боже мой! — воскликнул Филип. — Как? Как он мог так поступить со мной?! Он всегда был несправедлив ко мне — всегда!— О нет, Филип, ты не должен так говорить, — вмешалась тетя Эдит. — Не расценивай завещание Аристида как очередное оскорбление в свой адрес. Это совсем не так! Просто когда люди старятся, они самым естественным образом тянутся к молодому поколению... Уверяю тебя, дело только в этом. И кроме того, у Аристида всегда было чрезвычайно острое деловое чутье. Он часто говорил: делить состояние нельзя...— Он никогда не любил меня, — произнес Филип тихим охрипшим голосом. — Для него существовал один Роджер... И вот наконец... — Выражение крайней злобы исказило его прекрасные черты. — Наконец отец понял, что Роджер — глупец и неудачник, и лишил обожаемого первенца наследства.— А как же я? — сказал Юстас.До сих пор я едва обращал на него внимание, но успел заметить — мальчик дрожит всем телом, словно с трудом сдерживая сильнейшее волнение. Лицо Юстаса горело, в глазах стояли слезы, в срывающемся голосе слышались истерические нотки: — Это позор! Просто позор! Как смел дедушка так поступить со мной? Как он смел?! Я был его единственным внуком. Как он смел предпочесть мне Софию? Это подло, я ненавижу его! Ненавижу! И никогда в жизни не прощу ему этого. Отвратительный старый тиран!Я желал его смерти. Я мечтал уехать из этого проклятого дома и жить независимо... А теперь я должен буду бегать на задних лапках перед Софией, выклянчивая подачки, и выглядеть полным идиотом. Лучше умереть...Голос Юстаса сорвался, и мальчик опрометью бросился из комнаты.Эдит де Хэвилэнд осуждающе поцокала языком и пробормотала:— Никакой выдержки!— А я прекрасно понимаю, что он чувствует сейчас! — воскликнула Магда.— Я в этом не сомневаюсь, — ядовито заметила тетя Эдит.— Бедняжка! Пойду утешу его.— Но, Магда!.. — И мисс де Хэвилэнд поспешила за миссис Леонидис.Их голоса стихли в отдалении. София продолжала смотреть молящим взглядом на отца, но тот уже взял себя в руки и был спокоен и враждебно-холоден.— Ты прекрасно использовала свои возможности, София, — произнес Филип и вышел из гостиной.— Какие жестокие слова! — воскликнул я. — София...Девушка протянула руки ко мне, и я обнял ее.— Тебе пришлось нелегко сегодня, милая.— Я их хорошо понимаю, — сказала София.— Этот старый черт, твой дедушка, не должен взваливать на тебя такое бремя.София выпрямилась.— Он верил: мне это по силам. Значит, действительно по силам. Только... жаль, что Юстас так обиделся.— Он скоро отойдет.— Ты думаешь? Он очень долго и очень болезненно все переживает. И мне страшно неприятно, что отец так уязвлен.— Зато с твоей матерью все в порядке.— Нет, она тоже не в восторге. Конечно, малоприятно выпрашивать у дочери деньги на постановку спектаклей. Вот увидишь, и глазом моргнуть не успеем, как она заведет разговор о постановке «Эдит Томпсон».— И что ты ей ответишь? Ведь если ей это доставляет радость...София высвободилась из моих объятий и вскинула голову:— Я отвечу «нет»! Пьеска дрянная, и эта роль не для мамы. Финансировать «Эдит Томпсон» все равно что выбрасывать деньги на ветер.Я тихо рассмеялся не в силах сдержаться.— В чем дело? — подозрительно осведомилась София.— Я начинаю понимать, почему дедушка оставил деньги именно тебе. Ты пошла в его породу, София. Глава 21 Все это время я сожалел единственно о том, что при этих захватывающих событиях не присутствует Джозефина. Она получила бы колоссальное удовольствие от происходящего.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57