Очень странно люди сейчас танцуют. Мечутся, дергаются, словно в каком-то припадке. Что ж, молодым, наверно, это нравится… И тут ей вдруг пришло в голову, что очень немногие из этих людей действительно молоды. Танцы, огни, музыка джаза (пусть даже стального) — все это, конечно, для молодежи. Но где она, молодежь? Одни учатся в университетах, другие работают, имея две недели отпуска в год. Это райское местечко для них слишком далекое и слишком дорогое удовольствие. Веселая и беззаботная курортная жизнь — для тех, кому за тридцать и за сорок да еще для стариков, которые пыжатся ради своих юных жен. Конечно, это очень грустно.
Мисс Марпл вздохнула, искренне пожалев бедную молодежь. Правда, у них тут есть миссис Кендал. Ей года двадцать три, не больше, и она явно получает от всего удовольствие — но не надо забывать, что она на работе.
За соседним столом сидели каноник Прескотт и его сестра. Они пригласили мисс Марпл выпить кофе вместе, и она переместилась к ним. Мисс Прескотт была худощавая женщина со строгим взглядом, каноник же был румяный толстяк, излучающий добродушие.
Разнесли кофе, и все чуть отодвинулись от столов. Мисс Прескотт открыла сумочку для рукоделия и достала оттуда несколько, честно говоря, довольно уродливых салфеточек, которые она подрубала. Она рассказала мисс Марпл о том, как прошел сегодняшний день. Утром они с братом посетили новую школу для девочек. После дневного отдыха ходили пить чай к друзьям, живущим в пансионе, расположенном позади плантации сахарного тростника.
Поскольку Прескотты приехали в «Золотую пальму» раньше, они могли просветить мисс Марпл относительно некоторых из отдыхающих.
Вон тот глубокий старик — мистер Рефил. Он приезжает каждый год. Невероятно богат! Владелец громадной сети супермаркетов в северной Англии. Молодая женщина рядом с ним — его секретарша Эстер Уолтере, она вдова. (Там все вполне прилично, разумеется. Ничего такого. Ведь ему, как ни верти, почти восемьдесят!) Мисс Марпл понимающе кивнула, допуская, что мисс Прескотт совершенно права.
Каноник заметил:
— Очень милая женщина; ее мать, насколько я знаю, тоже вдова и живет в Чичеетере.
— У мистера Рефила есть еще личный слуга. Или, вернее сказать, ну.., что ли, медбрат. Говорят, он хороший массажист. Джексон его фамилия. Бедный мистер Рефил практически парализован. Грустно, правда? На что ему теперь все эти деньги?
— Щедрый и милосердный жертвователь, — с одобрением сказал каноник Прескотт.
Люди тем временем пересаживались, как им было удобнее: одни отодвигались от стального джаза подальше, другие, наоборот, подтягивались поближе. Майор Пэлгрейв подсел к четверке Хиллингтонов — Дайсонов.
— Есть еще эти четверо… — продолжала мисс Прескотт, понизив голос, хотя барабаны так грохотали, что в этом не было никакой необходимости.
— Да, я как раз хотела о них спросить.
— Они в прошлом году тоже здесь были. Каждый год живут в Вест-Индии по три месяца, то на одном острове, то на другом. Худой и высокий — это полковник Хиллингтон, брюнетка — его жена, они ученые ботаники. Другая пара, Грегори Дайсон с женой — эти американцы. Он, кажется, пишет диссертацию о бабочках. Помимо бабочек все четверо интересуются птицами.
— Замечательное хобби — целый день на свежем воздухе! — добродушно сказал каноник.
— Им бы не понравилось, что ты так неуважительно называешь их занятия, Джереми, — заметила его сестра. — Они, между прочим, публикуют статьи в «Нэшнл джиогрэфик» и «Ройял хортикалчерал джорнел». Для них это очень серьезно.
От стола, где сидела эта четверка, донесся взрыв смеха. Такой громкий, что слышно было даже сквозь рев и грохот джаза. Грегори Дайсон, откинувшись на спинку стула, колотил кулаками по столешнице, его жена протестующе что-то кричала, майор Пэлгрейв, только что осушивший стакан, хлопал в ладоши.
Нет, в данный момент они определенно не были похожи на серьезных людей.
— Майору Пэлгрейву не следовало бы столько пить, — кисло проговорила мисс Прескотт. — У него гипертония.
Тем временем развеселой компании принесли новые порции «плантаторского пунша».
— Так приятно наконец-то разобраться, кто с кем, — сказала мисс Марпл. — Я сегодня днем смотрела на них, смотрела, но так и не поняла толком, кто на ком женат.
Возникла легкая пауза. Потом мисс Прескотт, сухо кашлянув, сказала:
— Ну, раз уж вы заговорили…
— Джоан, — предостерегающим тоном произнес каноник. — Разумнее будет не трогать эту тему.
— Боже мой, Джереми, я ничего такого не хотела сказать. Только то, что в прошлом году мы почему-то — не могу даже объяснить, почему, — были в полной уверенности, что миссис Дайсон — это миссис Хиллингтон, пока кто-то не сказал нам, что мы заблуждаемся.
— Поди пойми, почему нам иногда что-то кажется… — с невинным видом промолвила мисс Марпл. На миг ее глаза встретились с глазами мисс Прескотт. Между ними проскочила искра чисто женского понимания.
Мужчина, более чуткий, чем каноник Прескотт, сообразил бы, что он, как говорится, de trop.
Женщины вновь обменялись красноречивыми взглядами. Их смысл был понятен без слов: «Как-нибудь в другой раз…»
— Мистер Дайсон зовет жену Лаки. Это настоящее имя или прозвище? — спросила мисс Марпл.
— Вряд ли это может быть настоящее имя.
— Я у него как-то об этом спрашивал, — сказал каноник. — Он ответил, что называет ее Лаки, потому что она приносит ему удачу. Без нее, говорит, не будет ему ни в чем никакого везения. Я подумал — очень мило сказано.
— Он большой шутник, — заметила мисс Прескотт. Каноник посмотрел на сестру с неодобрением. Стальной джаз, издав дикий лязг, превзошел себя в прямо-таки виртуозной какофонии, и на площадку для танцев выбежали желающие размяться.
1 2 3 4 5 6 7 8