Едва он вышел в коридор, как к нему присоединилась Ирис.
– Джордж, не лучше ли отложить сегодняшнюю вечеринку? Тетушка Люцилла так расстроена. Может быть, останемся с ней дома?
– Разумеется, нет! – Розовое лицо Джорджа побагровело. – Что, позволить этому наглому вымогателю, черт бы его взял, портить нам жизнь? Это шантаж – самый настоящий шантаж, вот что это такое. Будь моя воля, не дал бы ему ни гроша.
– Если бы тетушка Люцилла позволила.
– Люцилла – дура от рождения. Эти бабы, рожающие детей, когда им перевалило за сорок, теряют последние остатки разума. С пеленок портят собственных выродков, угождая всем их прихотям. Если бы юному Виктору когда-нибудь предоставили самому выпутываться из разных неурядиц, может быть, это и сделало бы из него человека. Не спорь, Ирис. До вечера что-нибудь изобрету, чтобы Люцилла могла спокойно уснуть В крайнем случае, возьмем ее с собой.
– O, нет, рестораны она не переносит – она там клюет носом. Духота и прокуренный воздух вызывают у нее астму.
– Знаю. Я пошутил. Пойди и подбодри ее. Скажи ей, что все утрясется.
Он повернулся и направился к выходу. Ирис медленно побрела обратно в столовую. Зазвонил телефон, она подошла к нему.
– Алло – кто? – Бледное, безжизненное лицо расцвело от удовольствия. – Антони!
– Антони собственной персоной. Звонил тебе вчера и не мог дозвониться. Признайся, это ты обработала Джорджа?
– О чем ты?
– Видишь ли, Джордж очень настойчиво, приглашал меня сегодня на какую-то вечеринку. Совершенно непохоже на его обычное «руки долой от моей дражайшей подопечной!» Он так настаивал, что не прийти нельзя. Я подумал, не результат ли это каких-то твоих тактических уловок.
– Нет… нет… я к этому не имею никакого отношения – Значит, он сам переменил гнев на милость?
– Не совсем. Это…
– Алло… куда ты подевалась?
– Нет, я слушаю.
– Ты что-то сказала. В чем дело, дорогая? Слышу в телефоне, как ты вздыхаешь. Что-то случилось?
– Нет… ничего. Завтра я воспряну. Завтра все будет хорошо.
– Какая трогательная вера. Разве не говорится «Завтра не наступает»?
– Не наступает.
– Ирис… в чем же все-таки дело?
– Нет, ничего. Я не могу тебе сказать. Я обещала, понимаешь?
– Скажи мне, моя радость.
– Нет… я действительно не могу. Антони, может, ты мне что-нибудь скажешь?
– Если бы я знал что.
– Ты… когда-нибудь любил Розмари?
Мгновенная пауза, затем смех.
– Ах, вот в чем дело. Да, Ирис, чуточку был влюблен. Ты же знаешь, она была неотразима. И вот однажды и беседовал с ней и увидел тебя, спускающуюся по лестнице, – и в ту же минуту все закончилось, как ветром сдуло. Ты одна на всем свете осталась. Вот тебе вся правда… Не принимай это близко к сердцу. Ведь даже у Ромео была Розалинда, прежде чем его покорила Джульетта.
– Спасибо, Антони. Я рада.
– Увидимся вечером. Твой день рождения, да?
– На самом деле день рождения через неделю, но собираемся по этому поводу.
– Ты не очень радуешься.
– Нет.
– Полагаю, Джордж знает, что делает, но мне кажется сумасбродной мысль собраться в том самом месте, где…
– О, с тех пор я уже несколько раз была в «Люксембурге»… Я хотела сказать, после Розмари… ничего страшного.
– Пусть так. Я приготовил тебе подарок. Ирис. Надеюсь, понравится. Au revoir .
Он повесил трубку.
Ирис вернулась к Люцилле спорить, уверять, убеждать.
Джордж же, по прибытии в свой офис, сразу же вызвал Руфь Лессинг.
При появлении ее, спокойной, улыбающейся, в элегантном черном костюме, его озабоченность немного прошла.
– Доброе утро.
– Доброе утро, Руфь. Опять неприятности. Взгляните.
Она взяла протянутую им телеграмму. – Снова Виктор Дрейк! – Да, будь он проклят.
Она задумалась, вертела телеграмму в руках. «Вы из тех девушек, которые спят и видят себя женой своего хозяина…» – как отчетливо все это вспомнилось ей. «Словно вчера…» – подумала Руфь. Голос Джорджа вывел ее из оцепенения. – Примерно год назад мы спровадили его? Она задумалась.
– Да. Действительно, это было двадцать девятого октября.
– Вы удивительная девушка. Какая память!
Ей подумалось, что у нее были более веские причины запомнить этот день, чем он предполагает. Вспомнились беззаботный голос Розмари в телефоне и мысль, что она ненавидит жену своего шефа.
– Полагаю, нам повезло, – сказал Джордж, – что он столь продолжительное время не показывается нам на глаза. Хотя на прошлой неделе пришлось все же выбросить пятьдесят фунтов.
– Триста фунтов в наши дни не маленькие деньги.
– Да. Но он их и не получит. Нужно, как обычно, все разузнать.
– Я свяжусь с мистером Огилви.
Александр Огилви, их агент в Буэнос-Айресе, был рассудительным, практичным шотландцем.
– Да. Немедленно телеграфируйте. Мать Виктора в своем обычном репертуаре. Типичная истерия. С сегодняшним вечером могут возникнуть осложнения.
– Вы хотите, чтобы я с ней посидела?
– Нет, – он решительно запротестовал. – Нет, разумеется. Вы должны быть там. Без вас я не обойдусь, Руфь. – Он взял ее за руку. – Добрая вы душа.
– Я совсем не такая уж добрая.
Она улыбнулась и затем предложила:
– Не лучше ли связаться по телефону с мистером Огилви? К вечеру мы могли бы все выяснить.
– Хорошая мысль. Расходы себя оправдают.
– Я займусь этим немедленно.
Мягким движением она высвободила свою руку и вышла.
Джордж занялся делами, ожидающими его внимания.
В половине первого он вышел и взял такси до «Люксембурга».
Чарлз, известный всем метрдотель, вышел навстречу ему, важно наклонив голову и приветливо улыбаясь.
– Доброе, утро, мистер Бартон.
– Доброе утро, Чарлз. Все готово к вечеру?
– Я думаю, вы останетесь довольны, сэр.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60