Они замечательно обо всем договорились, и через два дня Бобби решил возвращаться домой поездом 11.30. Правда, когда он изволил прибыть на Паддингтонский вокзал Паддингтонский вокзал – вокзал в Лондоне, конечная станция Западного района, а также пересадочный узел метрополитена.

, часы показывали 11.28 – он кинулся в туннель, выскочил на платформу, – поезд уже тронулся, и тогда Бобби устремился к ближайшему вагону, презрев возмущенные крики контролеров и носильщиков.
Рывком отворив дверь, он рухнул на четвереньки, потом кое-как поднялся… Проворный носильщик захлопнул за ним дверь, и Бобби остался наедине с единственным пассажиром этого купе …этого купе. – В английских поездах вход в купе с платформы.

.
Это оказалось купе первого класса. В углу, лицом по ходу поезда, сидела смуглая девушка и курила сигарету. В красной юбке, в коротком зеленом жакете и ослепительно ярком голубом берете она, несмотря на некоторое сходство с обезьянкой шарманщика (миндалевидные темные, полные грусти глаза и наморщенный лобик), была, несомненно, привлекательна. Бобби принялся с жаром извиняться и, вдруг запнувшись, воскликнул:
– Франки! Неужели это ты! Тысячу лет тебя не видел.
– И я тебя. Садись, рассказывай.
Бобби усмехнулся.
– У меня билет в другом классе.
– Не важно, разницу я оплачу, – любезно сказала Франки.
– При одной мысли об этом восстает все мое мужское самолюбие, – сказал Бобби. – Как я могу позволить даме платить за меня?
– Кажется, только на это мы теперь и годимся, – сказала Франки.
– Я сам оплачу разницу, – героически вымолвил Бобби, когда в дверях возникла дородная фигура в синей униформе.
– Я все улажу, – сказала Франки.
Она одарила контролера благосклонной улыбкой. Тот поднес руку к козырьку, взял у нее белый картонный билет и прокомпостировал.
– Мистер Джоунз как раз только что заглянул ко мне поболтать, – сказала она. – Это ведь не возбраняется?
– Конечно, ваша милость. Джентльмен, наверно, пробудет тут недолго. – Он тактично кашлянул. – Я приду теперь не раньше Бристоля, – многозначительно прибавил он.
– Чего не сделает улыбка, – сказал Бобби, когда контролер вышел.
Леди Деруэнт задумчиво покачала головой.
– Не уверена, что дело в улыбке, – возразила она. – Скорее в моем отце: когда он куда-нибудь едет, то непременно раздает всем по пять шиллингов на чай.
– Я думал, ты навсегда распрощалась с Уэльсом, Франки.
Франсез вздохнула.
– Дорогой мой, ты же знаешь, как это бывает. Ты же знаешь, какими ветхозаветными бывают родители. А там такая тоска, даже ванну толком нельзя принять и совершенно некуда себя деть, поболтать и то не с кем.., ведь никого сюда не заманишь – даже ненадолго! Говорят, мол, экономят и не могут позволить себе ехать в такую даль. Ну и что бедной девушке остается делать?
Бобби покачал головой, с грустью признавая, что ему все это хорошо знакомо.
– Но после вчерашнего сборища я поняла, что дома и то лучше.
– А что там было не так?
– Да ничего. Сборище как сборище, только еще более занудное, чем всегда. Все были приглашены в «Савой» к половине девятого. Несколько человек, я в том числе, приехали где-то в четверть десятого и конечно же сразу смешались с теми, кто там был, но часам к десяти мы снова собрались своей компанией, пообедали, а чуть погодя поехали в «Марионет».., пронесся слух, что там вот-вот нагрянет облава, но все было тихо – просто мертвое царство, так что мы слегка выпили и рванули в «Балринг», но там было еще тоскливее, и тогда мы поехали попить горячего кофе, попали в забегаловку, где кормят жареной рыбой, а затем отправились завтракать к дядюшке Анджелы – хотели посмотреть, разозлит его наш налет или нет. Но он ни капельки не разозлился, просто вскоре мы ему надоели, и он нас, можно сказать, не солоно хлебавши отправил по домам. Так что сам понимаешь, какое это было веселье. Никому не пожелаю.
– Ну еще бы, – сказал Бобби, подавив вспыхнувшую в нем зависть.
Даже в самых сумасбродных мечтах он не мог представить, что вдруг бы оказался членом клуба «Марионет» или «Балринг».
Странные у него были отношения с Франки.
В детстве он и его братья играли с детьми из Замка. Теперь, когда все уже выросли, они виделись редко. Но, встречаясь, по-прежнему звали друг друга по именам. В те редкие дни, когда Франки приезжала домой, Бобби и его братьев приглашали в Замок поиграть в теннис. Но к себе они ни саму Франки, ни обоих ее братьев не приглашали. Все вроде как негласно подразумевали, что им это будет неинтересно. Да и Бобби с братьями звали к ним скорее потому, что при игре в теннис всегда недостает мужчин… Однако, хотя все они обращались друг к другу по имени, в их отношениях не было простоты. Деруэнты держались, пожалуй, чуть дружелюбнее, чем следовало бы, – словно боялись, как бы гости не подумали, что их считают неровней. Джоунзы, в свою очередь, – чуть официальное, словно боялись, как бы хозяева не подумали, что они претендуют на отношения более тесные, чем им предлагают. Два этих семейства теперь не связывало ничего, кроме кое-каких детских воспоминаний. Но Бобби Джоунзу Франки очень нравилась, и их редкие случайные встречи страшно его радовали.
– Мне так все надоело, – сказала Франки усталым голосом. – А тебе?
Бобби задумался.
– Нет, не сказал бы.
– Дорогой мой, это замечательно!
– Только не думай, что я эдакий бодрячок. – Бобби боялся произвести на Франки дурное впечатление. – Терпеть не могу бодрячков.
Только при одном упоминании о бодрячках Франки передернуло.
– Да, конечно, – пробормотала она. – Они несносны.
Франки и Бобби одобрительно посмотрели друг на друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67