А то вы ведь знаете, что сейчас творится?
– Да, теперь все не слава Богу. Куда ни глянь.
– Как вы считаете, Лео и Гвенда все-таки поженятся теперь?
– Чего бы им не пожениться?
– Да мало ли причин, – пояснил Филип. – Ну, во-первых, потому, что Лео как умный человек, возможно, понимает, что его женитьба даст полиции то, чего там так жаждут: убедительный мотив для убийства его супруги. Или же потому, что Лео подозревает в убийстве Гвенду. Он натура тонкая и, видимо, совсем не хочет заполучить в жены женщину, прикончившую его первую жену. Что вы на это скажете?
– Ничего, – ответила Кирстен. – Что я должна сказать?
– Не хотите раскрывать карты, а, Кирсти?
– Не понимаю.
– Вы кого прикрываете, Кирстен?
– Никого я не прикрываю, как вы выражаетесь. Я просто считаю, что надо поменьше болтать, и еще я считаю, что в этом доме не стоит слишком долго гостить. Это к добру не приведет. Так что вам, Филип, и вашей жене пора возвращаться к себе домой.
– Ах, вот как! И почему же?
– Потому что вы задаете вопросы, – сказала Кирстен. – Докапываетесь. А ваша жена не хочет, чтобы вы этим занимались. Она умнее вас. Можете ведь докопаться до такого, чего лучше бы и не знать. Поезжайте домой, Филип, да поскорее.
– А мне не хочется домой, – тоном капризного ребенка возразил Филип.
– Это детишки так говорят, – покачала головой Кирстен. – Мол, не хочу делать то, не хочу это. И тем, кто лучше знает жизнь, кто понимает, что к чему, приходится их уговаривать, чтобы они сделали то, что им было ведено.
– И это вы называете уговаривать? – ухмыльнулся Филип. – По-моему, это приказ.
– Ну что вы, как я могу приказывать. Я только советую. – Кирстен вздохнула. – И всем здесь посоветовала бы то же самое. Микки пора на работу, вон Тина вернулась же в свою библиотеку. Я так рада, что Эстер уехала. Здесь ей делать совершенно нечего, здесь приходится каждую минуту вспоминать о том, что было.
– Тут я с вами согласен. Насчет Эстер вы правы. Ну а вы-то сами, Кирстен? Не лучше ли и вам уехать отсюда подальше?
– Да, – вздохнув, ответила Кирстен. – Мне тоже лучше уехать.
– Что же вы не уезжаете?
– Вы не поймете. Мне уезжать уже поздно.
Филип пристально посмотрел на нее. И продолжил разговор:
– Может быть столько вариаций, верно? Вариаций на одну тему. Лео думает, что это сделала Гвенда, Гвенда думает, что это он. Тина знает что-то, что дает ей основание кого-то подозревать. Микки знает, кто это сделал, но ему это безразлично. Мэри считает, что это Эстер. – Он немного помолчал. – Но все эти вариации не исчерпывают темы. Но мы с вами прекрасно знаем, чьих рук это дело, верно, Кирсти?
В ее глазах мелькнул ужас.
– Ну, вот видите, я так и думал, – победно сказал Филип.
– О чем вы? На что вы намекаете? – проговорила Кирстен.
– Я-то, по правде сказать, не знаю, кто это сделал. А вот вы – знаете. Не просто предполагаете, а знаете точно! Ну как, я ведь прав?
Кирстен решительно двинулась к двери. Однако на пороге обернулась.
– Не хочется быть невежливой, – произнесла она. – Но я все-таки скажу. Вы глупец, Филип. То, что вы пытаетесь сделать, опасно. Вы были летчиком. И столько раз смотрели смерти в лицо. Неужели вам непонятно, что стоит вам хоть немного приблизиться к правде, как вы окажетесь в такой же опасности, как тогда, на войне?
– А как же вы, Кирсти? Вам ведь тоже угрожает опасность, раз вы знаете правду?
– О себе я как-нибудь позабочусь, – сурово сказала Кирстен. – Я смогу себя защитить. А вы, Филип, в своем инвалидном кресле полностью беззащитны. Подумайте об этом! Кроме того, – добавила она, – я помалкиваю о том, что знаю. По мне, пусть все остается как есть. Потому что я искренне считаю – так будет лучше для всех. Пусть только все разъедутся по домам и займутся каждый своим делом, и на этом все неприятности кончатся. А я, если спросят, по-прежнему буду держаться того, что убил Жако.
– Жако? – удивленно повторил Филип.
– А что ж такого? Жако был хитрец. Он вполне мог все заранее устроить, чтобы уйти от ответственности. Он еще когда был маленьким прекрасно это умел. Взял да сфабриковал себе алиби. Такое происходит сплошь и рядом, по-моему.
– Это алиби он сфабриковать не мог. Доктор Колгари…
– Доктор Колгари, доктор Колгари, – раздраженно повторила Кирстен. – Оттого, что он человек известный, вы так произносите его имя, словно это сам Господь Бог. Но вот что я вам скажу: если человек перенес сотрясение мозга, его воспоминания могли сильно исказиться. На самом деле все могло быть иначе – в другой день, в другой час, на другом месте.
Филип слушал, наклонив голову набок.
– Вот, стало быть, какова ваша версия. И вы намерены ее держаться. Похвально, ничего не скажешь. Но сами вы в это ведь не верите, Кирсти?
– Все. Я вас предостерегла, – произнесла Кирстен. – Больше я ничего сделать не могу.
Она вышла, но тут же просунула голову в дверь и сказала своим обычным домовитым тоном:
– Передайте Мэри, что ее чистое белье я сложила во второй ящик комода.
Филип усмехнулся такой смене интонаций, но тут же усмешка исчезла с его лица…
Он почувствовал нарастающее волнение… Кажется, цель уже совсем близка. Опыт с Кирстен получился весьма удачным. Однако едва ли из нее теперь выжмешь что-нибудь еще. И с чего это она вздумала заботиться о нем? Это правда, он калека, но отсюда вовсе не следует, что он так уж беззащитен. Он тоже может за себя постоять. И потом, разве его не караулят денно и нощно? Мэри не отходит от него просто ни на шаг.
Он взял со стола лист бумаги и принялся писать. Краткие замечания, имена, вопросительные знаки… Слабые места…
Вдруг он кивнул себе и записал: «Тина».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68