С особым рвением она занималась воспитанием сыновей, полностью погружаясь в их мир. Перекидываясь с ними шутками, она частенько употребляла слова из мальчишечьего жаргона, что вызывало у сыновей бурный восторг. Потому-то они и нарекли мать мужским именем. Она обладала веселым нравом и, оставаясь одна, всегда что-то напевала. Из кухни, где хозяйничала Акико, обычно доносились песни или смех. В доме, согретом ее присутствием, царила теплая атмосфера, и я, когда сидел в своем кабинете, читая, уносясь в мечтах или же просто подремывая, испытывал покой и полное расслабление. Весь ее день, с рассвета и до заката, был посвящен заботам о детях, и они относились к ней как к другу.
Спустя некоторое время Дзиро стал регулярно слушать радиорепортажи о состязаниях по сумо. Смотрел и телепередачи. Наиболее важные, по его мнению, моменты Дзиро записывал на магнитофон.
Тогда же он начал почему-то рисовать маленькие, размером с зерно боба, картинки по борьбе сумо. Хотя я и сказал «картинки», но это были скорее комиксы. Однако, приглядевшись, можно было увидеть, что положения рук, постановка ног удивительно точно передавали приемы сумо. Вскоре, когда Дзиро стал учеником средней школы, он переключился на литературное творчество. На письменном столе сына появились книги собственного сочинения под такими заголовками: «Повесть о победах и поражениях силача X» – или же: «Хроника жизни борца N». Они состояли, как правило, из нескольких листов бумаги, скрепленных скоросшивателем. Все было сделано тщательно, вплоть до обложек, а убористый текст, написанный от руки печатными буквами, иллюстрирован множеством тех самых крошечных картинок. В школе, где учился Дзиро, существовал классный дневник, который ученики вели по очереди; заглянув однажды в раздел, написанный Дзиро, я понял, насколько он увлечен своим творчеством. Помимо картинок-иллюстраций, там были и комментарии, и резюме предыдущих материалов, и заголовки, имитирующие стиль «настоящих» журналов. Одним словом, целый роман с продолжением. В то время я работал главным редактором одного еженедельника, и все, кому мы показывали «книги» Дзиро, восхищались, связывая его увлечение с моей профессией: «Поистине, он – сын своего отца». Я тоже наполовину верил, что Дзиро, подражая отцу, вообразил себя редактором и занялся литературой. В романах сына главными героями становились знаменитые борцы сумо прошлых эпох. Но больше всего сил Дзиро отдавал романам о будущем. При написании одной вещи, в которой рассказывалось, как некий мальчик, его ровесник, став борцом, достиг высшего титула «оёкодзуна», автор, видимо, изрядно намучился. Решив посмотреть, что же будет дальше, я обнаружил, что Дзиро уже больше месяца не брался за перо. На мой вопрос: «Еще не закончил?» – Дзиро смущенно засмеялся и уклонился от объяснений: «Пока нет».
Такого рода увлеченность, считал я, свойственна всем Детям его возраста. Они увлекаются то радио, то астрономией, но время проходит, и увлечения меняются. Так и Дзиро, До школы, например, он не расставался с атласом рыб. Затем переключился на профессиональную борьбу (в то время его любимым журналом был «Гонг»). Охладев к борьбе, начал зачитываться рассказами Сатио Тогава о животных. Казалось, что увлечение сумо постигнет та же Участь и его заинтересует что-нибудь еще.
* * *
Это случилось пять лет тому назад. День клонился к вечеру, дул сильный ветер. Дзиро тогда учился во втором классе средней, а я, бросив работу главного редактора, организовывал небольшое издательство и с головой ушел в подготовку нового журнала. Я решил издавать журнал о здоровье. В то время подобные журналы еще не выходили, и я со всем пылом взялся за дело. Однажды, закончив дела в городе и вернувшись в гостиницу, в которой один номер был временно приспособлен под нашу редакцию, я увидел в холле одного из своих сотрудников. Он явно кого-то поджидал. Заметив меня, сотрудник подошел и с серьезным видом, пряча улыбку, сообщил как о чем-то важном:
– Господин директор, пришла ваша супруга.
– Вот как? – с деланным спокойствием ответил я, и у меня сразу же мелькнула мысль о Ёсиэ Кавасима. Моя связь с этой женщиной длилась уже более трех лет, два года назад у нас родилась дочь Миэко. Но я тотчас же подумал, что вряд ли жене стало известно о Ёсиэ. И все-таки Акико появилась в редакции впервые, поэтому я направился к лифту, терзаясь сомнениями. Наверняка ее привело сюда не внезапное происшествие или несчастье, а какое-то личное дело, иначе жена предупредила бы о своем приходе по телефону.
Я открыл дверь. На краешке дивана в чинной позе сидела Акико. На ней было кимоно с узором «осима» по белому полю. Ее руки с переплетенными пальцами лежали на коленях. Глядела Акико прямо перед собой. В каком-то оцепенении я внимательно смотрел на ее плечи, вдруг опустившиеся, когда она увидела меня. Из окна сквозь шторы упал луч света, и горчичного цвета узор стал серебристо-зеленым. К стройной фигуре жены очень шло это кимоно. Акико знала это и, отправляясь по делам, непременно надевала его. Что же случилось? И носки таби, и дзори – все на ней было новое. Заметив, что рядом лежит еще и черное хаори, я спросил:
– Что случилось?
– Нам необходимо поговорить. – Акико, не вставая с места, подняла на меня глаза. Судя по всему, она пришла по делу, которое можно было обсудить и здесь, но я не стал садиться на диван, а предложил:
– Может, выйдем отсюда?
– Я по поводу Дзиро, – сразу же начала Акико, как только мы вышли из комнаты. Теряясь в догадках, что же такое мог натворить Дзиро, я тем не менее отметил, как хороша сегодня Акико, и пристально посмотрел ей в лицо.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23