» Хелена повторяла раздраженным голосом: «Алло, алло». И даже тихо выругалась, произнеся такое слово, какого я от нее не ожидал. Почему «хамелеон беговой дорожки»? Чего эти журналисты только не выдумывают для эффекта!
– Что такое, черт побери?… – кричала Хелена в трубку. – Вы соединяете или нет? С ума можно сойти с этой междугородной… Ну наконец-то! Это ты? Я… говорю тебе, это я. Я у телефона! Перестань без конца повторять свое «алло». Да, конечно. Завтра утром? Хорошо… хорошо… Заплатила… да… Сделала все, как ты велел. Не беспокойся, все в порядке… Ох, и стоит ли из-за такой ерунды звонить из Варшавы? За счет Союза легкоатлетов? Ага… Мареку?… Нет, потому что… Он здесь… Да… Он пришел как раз, когда ты позвонил… Да, звонила, но его целый день не было дома… Не кричи на меня, пожалуйста. А что же это, если не крик?
Самым беззастенчивым образом без моего согласия она втянула меня в эту ложь, словно считая, что мы – сообщники и должны вместе защищаться и атаковать.
– Ах, оставь меня в покое! Очень прошу тебя на будущее, не забивай мне голову подобными вещами… Может, и пустяки, но я предпочитаю, чтобы ты не вовлекал меня в свои спортивные глупости. Скоро ты будешь сидеть дома и читать газету, а мне прикажешь тренировать Марека. Почему ты все сваливаешь на меня? Да, слушает. Нет, нет! Успокойся! Он не обиделся. Во всяком случае, не на меня… На тебя? Этого я не знаю… Скажи, какой смысл звонить из Варшавы, чтобы устраивать дурацкий скандал?… Прочисти мозги как следует… Я не нервничаю, я просто терпеть не могу, когда ты придираешься ко мне без всякого повода. Точь-в-точь как твоя мать… Ну хорошо, хорошо, дорогой, я не сержусь… Конечно, я приготовлю завтрак моему песику… И в мисочку положу. Песики ведь едят из мисочки. Пока, целую тебя… Хорошо, сейчас позову…
Тип, который читал спортивную газету, медленно сдвинулся с места и налетел на спешащую девушку. Он сложил газету, повернулся и поглядел ей вслед.
– Марек, подойди к телефону. Эдвард звонит из Варшавы.
Она положила трубку и вышла из комнаты.
– Алло! – сказал я и повторил. – Алло! – потому что в первый раз у меня был какой-то хриплый, не свой голос.
– Привет, Марек! Извини меня. У Хелены столько дел…
– Она здесь ни при чем. Меня с утра дома не было.
– Правда?
– Ну говорю тебе!
– Во всяком случае, я напрасно побеспокоил тебя.
– Что за церемонии? Ведь ничего не случилось.
– Не в этом дело. Я люблю, чтобы все было точно, как часы. Но если ты не сердишься, тогда прекрасно. Нашел в этой книге что-нибудь интересное?
– Как тебе сказать. О беге, пожалуй, ничего нового. Может, по части прыжков. Но я не очень-то в этом разбираюсь.
– Почему у тебя такой странный голос?
– У меня? Тебе кажется.
– Ты не простудился? Смотри не расхворайся! У меня для тебя прекрасная новость. Получено согласие, чтобы ты участвовал в мемориале на дистанции три тысячи метров.
– Да?
– Ты не рад?
– Очень рад…
Меня это нисколько не волновало.
– Ты говоришь об этом безразличным тоном.
– Нет-нет, тебе это кажется. Только знаешь… Я немного побаиваюсь. Не хотелось бы оскандалиться.
– Если ты будешь к этому так относиться, ручаюсь тебе, можешь оскандалиться. Послушай, в чем дело? Судя по времени, какое ты показываешь на тренировках, у тебя есть шансы не только на хорошие результаты, но и на победу.
– Так уж сразу и на победу! Дай бог дотянуть до финиша.
– Что с тобой?
– Ничего. Я шучу. Разумеется, я выиграю. Я устрою себе небольшой зачет по первоклассной европейской норме.
– Когда ты так говоришь, значит, все в порядке… Теперь я могу спать спокойно. Ну, привет, Марек! Не вешай нос!
– Привет, старик! А если тебе что-нибудь понадобится, помни…
Я положил трубку и подумал, что же будет, когда в комнату вернется Хелена. Она вошла несколько иначе причесанная, без голубой ленточки и сильнее накрашенная. Что бы это значило? В руках она держала тряпку, насвистывала и была исполнена деловой энергии. Она убрала со стола стаканы, стерла пыль с комода, переставила стулья и задумалась над пятном на скатерти.
– Ну, я пошел, – сказал я.
– Куда ты так торопишься? – спросила она и снова начала насвистывать.
– Я действительно немного тороплюсь. Наше проектное бюро получило заказ на ансамбль торговых киосков для Новой Гуты. И все это взвалили на меня. Поэтому у меня сейчас уйма работы.
На самом деле никакого заказа не было и не могло быть. Никому ничего подобное и не снилось. В бюро, где я работал, был полный застой.
– Тем более прости, что побеспокоила тебя, раз ты так занят.
– Ерунда! Не стоит говорить об этом. Я все равно собирался прогуляться.
У меня чуть было не сорвался с языка плоский комплимент вроде того, что: «Если я тебя повидал, значит, время не потеряно даром», но вовремя спохватился, что в этой ситуации это было бы бестактно, и ничего не сказал.
Я ушел, и она меня не удерживала. Простилась со мной вежливо, но сдержанно. Так, как обычно, когда встречала или провожала меня. Можно было подумать, будто я только что вошел в квартиру Ксенжака и, узнав, что тот уехал, сразу же удалился и ничего не случилось.
Я вернулся домой и не знал, чем мне заняться. Сел за чертежную доску и стал чертить. Но работа показалась мне адски скучной. К счастью, сломался карандаш, и я решил, что у меня есть повод прекратить это бессмысленное занятие.
Я лег на тахту и уставился в потолок. Это со мной редко случалось. По натуре я человек живой, деятельный и терпеть не могу безделья. Но на этот раз беспокойство мешало мне чем-нибудь заняться. Я думал, поваляюсь на тахте и успокоюсь. Но успокоение не наступало. Со мной что-то происходило.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63