Она подставила губы, но не ответила.
– Лучше не стоит, – ответила она. – Не стоит меня провожать. Я как раз хотела разбудить тебя, чтобы попрощаться. – Она вгляделась в его лицо и увидела на нем виноватое смятение; вокруг глаз вдруг появились страдальческие морщинки. – Не надо, Джимми, не смотри на меня так.
– Как? – Он сел на диван рядом с ней. Вдруг ему стало неловко – он остро ощутил свою наготу под белым банным халатом и потуже затянул пояс. Он чувствовал себя жалким ничтожеством.
– Гони все это прочь, – продолжила Оливия.
– Что?
– Тебя совесть заела, правда?
– С какой стати ей меня заедать?
– Абсолютно ни с какой. Но ведь заела? – Она немного помолчала. – Тебе кажется, что все произошло под влиянием порыва, и ты прав. Но виновата во всем только я, разве не так? Оливия, как она есть, всегда прыгает очертя голову, не глядя куда и не думая зачем.
– И что же дальше?
– Но, Джимми, согласись, ты не такой человек, который действует под влиянием порыва. Теперь ты начнешь мучиться и терзаться, тревожиться о моих чувствах. Мы оба знаем, что ты еще не сумел окончательно выбросить из головы Кэри.
– Ты же просто наполнила ванну, и все, – проговорил Джим.
– Да. И заставила тебя открыть шампанское, и затащила с собой в ванну. – Оливия взглянула в его темные глаза и улыбнулась. – Так что, сам видишь, нечего выискивать в прошлой ночи то, чего в ней не было. А что было, то и было.
– И что же это было, Оливия?
– Дружба, – коротко ответила она.
– Угу, – недоверчиво хмыкнул он.
– Да, Джимми, дорогой, только дружба. Дружба и любовь, самая настоящая любовь – но только такая, какую мы всегда друг к другу испытывали. А все остальное…
Она замолчала, и он поспешно перебил:
– Да, и что же было остальное?
– Просто освобождение тела от давно нараставшего напряжения, – пояснила она. – Это было чудесно, я не стану спорить, что нас тянуло друг к другу как магнитом, но…
– Что – но?
– Но это был один-единственный случай, который больше не повторится. – Оливия снова заглянула в его глаза, но тотчас отвела взгляд. – Мы оба это знаем, ведь правда, Джимми?
Джим покачал головой:
– Нет. Не знаю. Я думал…
– Что же ты думал? Что это начало чего-то грандиозного?
Оливия встала и подошла к стеклянному эркеру, нависающему над гаванью.
– Мы остались теми же, кем были всегда. Лучшими друзьями. Ты прошел через сущий ад, а потом мы с тобой провели великолепную неделю, я тормошила тебя, как могла, заставляла делать такое, чего сам бы ты никогда не захотел сделать.
Джим тоже поднялся, подошел поближе и остановился, не осмеливаясь коснуться Оливии.
– Надеюсь, ты не думаешь, будто я не хотел заниматься любовью с тобой.
Она улыбнулась:
– Нет.
– Это уже кое-что. – Он вгляделся в даль, где по ту сторону гавани виднелся аэропорт Логан.
– Это было чудесно, – сказала Оливия. – Нам обоим было очень хорошо, даже мало сказать – хорошо, и я никогда этого не забуду. – Она вздохнула. – Но я знаю, что это никогда не повторится. И правильно.
Джим обернулся к ней:
– Значит, мы просто хорошие друзья? Только и всего? И прошлой ночи на самом деле не было?
– Ну.
– Так не было? – Он услышал в своем голосе легкую горечь и укорил себя за это. В конце концов, он прекрасно понимал, для чего она завела этот разговор. Она хотела освободить его от обязательств.
– В каком-то смысле да, пожалуй, – согласилась Оливия.
Джим выдавил улыбку:
– Ты права. – Наконец он решился коснуться ее, легонько, ласково, чуть повыше локтя. Теперь в этом не было ничего рискованного, интимность ушла. Опасность миновала. – Так будет лучше.
– Интересно, – заговорила Оливия с наигранной бодростью, – что бы сказала Энни, если бы узнала.
– Ты же не собираешься говорить ей?
– Наверно, не стоит.
Перед глазами у Джима снова возникла Кэри, бросающая ему в лицо злобные обвинения. «Твоя грязная интрижка с двумя подружками». И возмутительные угрозы: «Я их обеих вместе с тобой вываляю в грязи».
– И в этом, думаю, ты тоже права, – произнес он. С минуту оба молчали.
– Пора идти, – сказал Джим. – А не то опоздаем на самолет.
– Я ведь просила, – возразила Оливия. – Не надо меня провожать.
– Но я всегда тебя провожал.
– Но не сегодня. Я не выдержу прощания в аэропорту.
Джим покачал головой:
– Пожалуй, я тоже.
Он вызвал такси, натянул джинсы и рубашку, вынес чемоданы вниз, в вестибюль, где их подхватил привратник, и отнес в машину. Джим и Оливия обнялись, как обычно, – старые, добрые, надежные друзья, а потом, рука об руку, вышли на улицу. Мимо, по Атлантик-авеню, с шумом проносился густой поток машин; Оливия часто говорила, что два лица дома, где живет Джим, резко отличаются одно от другого: фасад, выходящий на улицу, уродливо суров, а другой, тот, что выходит на океан, на редкость спокоен и симпатичен.
– Как только доберусь домой, позвоню, – пообещала она.
– Позвони обязательно, – ответил он. – Когда угодно, даже если рейс задержится.
Она села в такси.
– Мне надо сказать тебе еще кое-что.
– Что? – Он сел на корточки на тротуаре.
– Если Кэри когда-нибудь посмеет поставить под сомнение, что ты самый искусный любовник на свете – а, зная Кэри, я догадываюсь, что она дойдет и до этого, – то помни, эта женщина – последняя дура и лгунья. Я знаю, что говорю.
«По крайней мере, – подумала она, – глядя в окно отъезжающего такси, я оставляю его с улыбкой на лице».
12
В августе Джим объявил об открытии собственного агентства – «Джи-Эй-Эй». Весь процесс создания был сплошной битвой с Кэри. Но в конце концов все документы были подписаны.
– Мне пришлось порвать со всеми, – рассказывал Джим по телефону Оливии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106