Они испытывали друг к другу несравненно более сильное чувство, чем каждый из них был способен испытывать к любому другому человеку. Любовь – простая и чистая – всегда горела ровным неугасимым пламенем. Но воспоминание о той ночи в Бостоне неизменно присутствовало в потайном уголке сознания. Каким-то образом ад, через который им пришлось пройти в две последние недели, превратил это пламя в бушующий пожар.
После шести лет идеальной платонической привязанности и Оливия, и Джим вдруг поняли, что не могут находиться в одной комнате друг с другом не изнывая от вожделения.
Взрыв произошел однажды утром за завтраком.
– Я думаю, мне лучше вернуться в постель, – сказала Оливия Джиму. Тот как раз наливал воду в электрический чайник.
– Почему? – Джим взглянул на нее с тревогой. Она пожала плечами:
– Просто так. Хочется.
– Опять разболелась рука?
– Да нет. – Она улыбнулась. – Все в порядке, Джим, мне просто хочется немного себя побаловать.
Он кивнул:
– Неплохая идея. Ты ложись, а я принесу тебе завтрак.
– Я справлюсь сама. – Она подошла к буфету, в котором стояли два больших деревянных подноса.
– Нет, не справишься.
– Запросто справлюсь.
– Как ты собираешься нести поднос?
– Очень просто. – Она взяла один из подносов и поставила его на стол. – Сначала отнесу поднос, потом кофе, а потом тосты.
– Я все это тебе принесу сам, – с некоторым удивлением проговорил Джим. – Иди ложись, Оливия. Что это на тебя нашло?
Оливия посмотрела на него. На нем были серые шорты и серая футболка от Келвина Кляйна, загар на руках и лице был немного темнее, чем на ногах – таких стройных и сильных ногах, а темные волосы слегка растрепались. Оливия подумала, что ее еще никогда так не тянуло ни к одному мужчине, как тянуло сейчас к Джимми, – и даже желание, которое она ощущала весь вчерашний день и всю ночь, было ничто по сравнению с тем, что она ощущала сейчас.
– Черт возьми! – вдруг воскликнула она.
– Что случилось? – с тревогой спросил Джим.
– Что с нами творится?
Джим позволил себе посмотреть на нее. На ней была длинная мужская рубашка, один из рукавов которой болтался, ее волосы были еще влажными после душа, а высокие скулы и стройная шея стали еще красивее, чем прежде, потому что она сильно похудела за последнее время. Ямочка над ключицами, казалось, просто кричала о том, что ее надо поцеловать.
– Что нас удерживает, Джимми? – От напряжения ее голос прозвучал хрипло. – Кэри была сто лет назад. Все, абсолютно все, что могло нас удерживать, осталось далеко позади.
– Я знаю.
Оливия подошла к нему и без колебания, глядя ему прямо в глаза, положила руку на его напряженную плоть. Ему показалось, что он сейчас взорвется, но с губ его не слетел даже слабый стон. Он отвел ее руку.
– Почему мы до сих пор боремся с этим? – Глаза Оливии горели зеленым огнем. – Я дышать не могу от желания, а от тебя идет такой поток, что даже Шарон Стоун не раздумывая бросилась бы тебе на шею. А ты тут стоишь столбом и смотришь на меня.
– Я не хочу Шарон Стоун.
– Но меня ты хочешь.
– Я никогда не переставал тебя хотеть. Взгляд зеленых глаз смягчился, потеплел.
– Тогда поцелуй меня. Чайник закипел и выключился.
– Нет, – покачал головой Джим.
– Почему? – Оливия в изумлении уставилась на него. – Ради бога, Джимми, объясни, почему?
Джим на минуту закрыл глаза. Потом он открыл их, отвернулся и опять включил чайник.
– Иди в постель, Оливия.
– И не подумаю! – Ее щеки пылали, словно у нее был жар. – Я никуда не пойду, пока не узнаю, что с тобой происходит. Ты только что сказал, что никогда не переставал хотеть меня. Ты знаешь, что и я тебя хочу. Мы оба знаем, что любим друг друга – во всех возможных аспектах человеческой любви…
– Если ты не хочешь ложиться, – мягко проговорил Джим, – то по крайней мере сядь за стол. Я сделаю нам по чашке кофе и постараюсь все тебе объяснить.
– Хорошо. – Оливия опустила голову, внезапно почувствовав, что ей хочется плакать.
– Садись.
Что-то мягкое и теплое скользнуло по ноге Оливии.
– Клео хочет завтракать.
– Я ее покормлю.
– Спасибо. – Оливия придвинула стул к столу и села. – Черт возьми, Джимми. – Но прозвучало это без ее обычной энергии, как-то вяло и безнадежно.
Джим невесело улыбнулся:
– Согласен.
– Тогда я не понимаю.
Он положил в миску кошачий корм, налил в другую свежей воды, потом приготовил две чашки кофе и тоже сел за стол напротив Оливии.
– Я не стану целовать тебя, – попытался объяснить он, – потому что не смогу остановиться. Не захочу останавливаться.
– Я сама не захочу, чтобы ты останавливался.
Его темные глаза наполнились болью.
– Я не могу и не хочу просто провести с тобой еще одну ночь.
– Сейчас утро.
– Перестань, ты понимаешь, о чем я говорю.
– Понимаю, – серьезно сказала она. – Я тоже этого не хочу, я знаю, что просто этого не вынесу. – Она ненадолго умолкла. – Я даже не понимаю, как ты мог подумать, что это возможно. Мы любим друг друга. Зачем нагромождать вокруг этого какие-то пустые слова?
– Я не могу оставить Майкла безнаказанным, – произнес Джим.
Оливия сделала глоток кофе и поставила чашку на стол.
– Значит, ты собираешься позволить Майклу уничтожить и нас тоже? – Комок, сидевший у нее в горле, теперь заполнил всю грудь. – Неужели ты считаешь, что он еще недостаточно нам навредил?
– Дело не только в Майкле, – ответил Джим, – но и во мне тоже. И в тебе.
– Я не понимаю.
– Ты еще не пережила травму.
– Пережила.
– Нет.
– Даже если и так, – возразила Оливия, – я знаю, что мои чувства к тебе никогда не изменятся.
– Сейчас ты не можешь этого знать, – сказал Джим. – В любом случае что плохого в том, если мы еще немного подождем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106