В конце концов она настояла на том, что купит портрет, причем предложила весьма щедрую цену. Итак, удача сопутствовала Александре с самого начала. К концу 1956 года она создала портреты еще двух знаменитых театральных актеров: Уильяма Сквайра и Патрика Уаймарка.
В течение следующего года она написала еще двенадцать театральных полотен: достаточно для небольшой выставки в галерее Мэйфер. И ее работы начали продаваться! Затем она отправилась в Бад-Гаштейн на мировой чемпионат горнолыжников 1958 года: ее новым увлечением стало атлетически сложенное и развитое тело. Очень скоро внимание Александры переключилось с лыжников на гимнастов и ныряльщиков, а затем ее увлек полный драм и трагедий мир автогонок. Здесь, к своему удивлению, она обнаружила, что гоночные машины не менее привлекательны, чем сами гонщики. Александре они не казались неодушевленными предметами; машины были живым продолжением своих водителей, чья индивидуальность обычно ускользала от ее кисти, пока они не садились за руль.
Она решила, что точно так же будет и с Алессандро; ей было любопытно узнать, что он собой представляет вне гоночной трассы, вдали от своего автомобиля, но она не собиралась писать его портрет в своей мастерской. Однако сейчас, в три часа ночи, после его неожиданного звонка, Александра долго лежала, уставившись в потолок, не в силах заснуть. И зачем ей понадобился этот Казанова с автодрома?
21
На следующий день они встретились в ее мастерской. День снова выдался жаркий, окна были распахнуты настежь, и пока Андреас в удобной позе сидел, развалившись, на заляпанной краской кушетке в углу, Александра, босоногая, в сером рабочем халатике с короткими рукавами, с завязанными на затылке волосами, примостившись на трехногом табурете, делала предварительные наброски. – Хочешь посмотреть?
Андреас взглянул на рисунок и был поражен. Скупые, сильные, свободные штрихи создавали образ уверенного в себе человека, но в глазах была заметна уязвимость, которую он тщательно скрывал и думал, что никто ее не видит.
– А ты и вправду здорово рисуешь! – признал Андреас.
Она забрала у него наброски.
– Останешься на обед?
– Сеанс окончен?
– На сегодня – да, – кивнула Александра. – Как насчет обеда?
– С удовольствием, но сначала я попрошу об одной услуге.
Она взглянула на него с подозрением.
– Хочу принять душ перед обедом. Я же пришел прямо из гаража.
– Чувствуй себя как дома.
Пока Александра возилась в кухне, посыпая мясо специями и нарезая салат, а Андреас стоял под душем, подставляя тело под горячие струи, их мысли работали в одном направлении. Андреас думал, что никогда в жизни так не желал женщину, как сейчас желал Александру Крэйг, и даже радовался, что она в этот момент находится в кухне, а не рядом с ним под душем. Безопаснее было думать о ней на расстоянии, любое поспешное сближение стало бы ошибкой.
Александра чистила лук, а ноги у нее подкашивались при мысли о том, что Алессандро в эту минуту находится в ее ванной. Весь день они разглядывали друг друга: Александра – под предлогом рисования, Андреас – потому что, как и большинство мужчин, был убежден в своем праве изучать любую женщину с головы до ног.
– Кого я обманываю? – пробормотала она. – Мы оба… Господи, да мы просто пожирали друг друга глазами! Сейчас не время соблюдать старомодные приличия…
В конце концов, убеждала себя Александра, взбежав по узкой лесенке во вторую ванную и запершись в ней, нельзя забывать, что у Алессандро есть другая. Совершенно особая соперница, с которой нельзя не считаться. В этот день ей удалось отвлечь Андреаса от его драгоценной машины, но это еще не значит, что ей удастся проделать такой же фокус еще раз. Алессандро похож на блуждающий огонек. Надо действовать быстро, иначе он ускользнет у нее между пальцами.
Она яростно терла руки мылом под холодной водой, проклиная лук, пока не удалила остатки запаха. Потом прошла в спальню и села перед зеркалом. Пальцы у нее дрожали, когда она развязывала ленточку, стягивавшую волосы, и душилась «Мадам Роша».
Александра едва успела снять халатик и как раз надевала бледно-голубой шелковый пеньюар, когда дверь распахнулась и Андреас появился на пороге. Белое махровое полотенце было завязано у него на талии.
Решимость покинула Александру. Она поспешно запахнула пеньюар, стараясь скрыть свою наготу от стоявшего перед ней незнакомца. Его черные глаза откровенно любовались четко обозначенными контурами ее тела. Он закрыл за собой дверь и вновь повернулся к ней.
– Не прячься, Александра, ради бога, не прячься от меня!
Она опустила руки, и полы шелкового пеньюара опять разошлись, открывая удлиненные изящные линии тела и маленький, выделяющийся на фоне белой кожи холмик черных курчавых волос.
Андреас слегка наклонил голову и нежно поцеловал ее. Потом он медленно развязал узел полотенца у себя на талии и дал ему упасть на пол. Они стояли совсем рядом, но не касаясь друг друга, каждый ощущал тепло, исходящее от тела другого. Александра кончиками пальцев коснулась губ Андреаса, потом движением плеч сбросила с себя пеньюар. Шелк скользнул по ее спине, ногам и упал на ковер. Андреас наконец шевельнулся, обнял ее, привлек к себе, поцеловал сначала глаза, потом бархатистую кожу на горле, на плечах, на груди… Вот его губы опустились ниже, к ее животу, к туго закрученным темным завиткам.
Андреас подхватил ее на руки и уложил на кровать. Его пальцы пробежали по ее коже, скользнули в таинственную влажную глубину, снова вынырнули, нащупали ее руки и повели их по своему собственному телу. И вот уже ее пальцы ожили, стали ловкими, любопытными и, наконец, требовательными…
Когда его выдержка стала иссякать, Андреас приподнял ее подбородок и глубоко заглянул ей в глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142