Даниэль нашел ручей, омыл ногу и кое-как вымылся сам, а потом забрался в спальный мешок в небольшом лесу вблизи от озера. Он чувствовал себя голодным и несчастным.
Прошло еще двое суток, прежде чем нога окрепла настолько, чтобы позволить ему передвигаться с относительной скоростью, а к тому времени Даниэль совершенно ослабел от голода. Он двинулся, как ему показалось, в южном направлении, но вскоре сообразил, что ходит кругами и находится всего в нескольких километрах от того места, где спрыгнул с грузовика.
Четыре дня и ночи Даниэль ничего не ел и уже был близок к отчаянию. В прошлом и настоящем он не мог припомнить ничего хорошего, будущее представлялось ему черной дырой. Он начал с тоской вспоминать ненавистный ему капустно-картофельный лагерный рацион.
На пятый день, бесцельно бродя по полям, он нашел яблоневый сад.
7
– Вот это история…
– Ты мне не веришь?
– Конечно, верю! Такое придумать невозможно.
Андреас и Даниэль сидели, прислонившись спиной к нагретой солнцем коре двух соседних яблонь, не меньше дюжины яблочных огрызков валялись вокруг них на земле. Даниэль улыбался. Он испытывал совершенно незнакомое ему ощущение довольства, сидя на земле рядом с незнакомым мальчиком, с которым час назад дрался в грязи, а теперь рассказал ему историю своей жизни, словно закадычному другу.
– Тебе нужно поесть по-настоящему, – продолжал Андреас. – Пойдем ко мне домой, мама и бабушка о тебе позаботятся.
Даниэль заморгал, ощущение довольства мгновенно испарилось.
– Нет, – сказал он, напрягшись и приготовившись пуститься наутек.
– Почему? – удивился Андреас.
– Вряд ли они мне обрадуются, – осторожно заметил Даниэль. – Я тут чужой, они ничего обо мне не знают.
– Ну так я им расскажу! – Андреас поднялся на ноги. – Пошли.
Даниэль остался на месте.
– Нет, – сказал он. – Спасибо тебе, но я не пойду.
– Ты что, боишься? Тебе нечего бояться, честное слово. – Андреас снова присел на землю рядом с ним. – Они же хорошие люди, а не нацисты какие-нибудь!
Даниэль ничего не ответил.
– Ну брось, не дури! – Андреасу уже надоело спорить. – Куда тебе еще идти? – Раздражение в его глазах сменилось азартом. Долгое время жизнь представлялась Андреасу пресной и скучной, а теперь вдруг превратилась в настоящее приключение. – Мои родители в здешних местах важные люди, – сказал он с гордостью. – Они тебе помогут, они что-нибудь сделают… может, даже вызволят твоего папу из лагеря!
– Нет! Не говори им ничего про лагерь. – Даниэль с обезумевшим взглядом схватил его за руку. – Они отошлют меня назад, а я ни за что не вернусь! Я лучше умру!
– Если я им не скажу, как они поймут, что ты здесь делаешь? – рассудительно спросил Андреас и стал ждать ответа, но его не последовало. – Ну так ты идешь?
– Я не знаю.
– Даниэль, мой папа вечно ворчит, что его не берут в солдаты. Понимаешь, он итальянец; он приехал сюда, только чтобы жениться на маме, а если ты не родился швейцарцем, тебя в армию не возьмут. Но он ненавидит нацистов, я точно знаю, и когда он узнает твою историю, он никому не позволит отправить тебя обратно.
Еще несколько минут Даниэль сидел неподвижно, уронив голову на грудь. Андреас прав: выбора у него нет. Никакого. Рано или поздно ему придется кому-нибудь довериться.
– Ладно, – сказал он и с удивлением почувствовал, что эти слова сняли тяжесть с его души.
– Вот и хорошо, – Андреас снова встал. – Ну пошли, уже поздно, а до дому путь не близкий.
Даниэль с трудом поднялся на ноги. Все мышцы и кости в его теле ныли, лодыжка все еще болезненно пульсировала, а лицо саднило в том месте, где его ударил Андреас.
– Вид у тебя не ахти. Идти можешь?
Даниэль кивнул.
– Просто сидел долго, ноги затекли. Еще минута, и мне станет лучше.
– Мама, наверное, сразу засунет тебя в горячую ванну, – предупредил Андреас. «Может, она разрешит ему остаться с нами до конца войны, – размышлял он. – Вот будет здорово! Все равно что завести брата!»
Когда Анна, мать Андреаса, увидела во дворе своего сына, испачканного, со следами крови на одежде, тянущего за собой какого-то грязного цыгана, она в ужасе позвала мужа.
Встревоженный Роберто появился из дверей амбара.
– Анди, что случилось? – Она придирчиво осмотрела сына, успокаивая себя тем, что серьезных повреждений нет, несмотря на кровь, потом гневно уставилась на Даниэля. – Кто это такой?
Роберто взлетел на крыльцо, перешагивая через две ступеньки.
– Что происходит? Что с тобой случилось, Андреас?
Андреас вырвался из рук матери.
– Со мной все в порядке, папа, это просто грязь. – Он указал на своего недавнего противника и представил его родителям: – Это Даниэль Зильберштейн.
Даниэль не знал, что ему делать: оставаться на месте или бежать. Вот сейчас мать Андреаса скроется в доме и вызовет полицию.
Отец Андреаса, возвышавшийся надо всеми как башня, нагнулся и протянул руку:
– Роберто Алессандро. Может быть, ты нам расскажешь, что у вас стряслось?
Губы Анны гневно сжались.
– Они подрались, – изрекла она. – Ты точно уверен, что цел, Андреас?
– Да, да, Mutti. – Андреас перевел дух. – Даниэль – беженец. Из Германии. – Он умоляюще взглянул на отца. – Он еврей, и ему нужна наша помощь.
Его мать тихонько ахнула и невольно отступила на два шага.
– Андреас, – тихо сказал Роберто, – ступай в дом, иди прямо в ванную, и пусть о тебе позаботится бабушка.
– Но, папа, я должен рассказать тебе о Даниэле! – воскликнул Андреас.
– Я не сомневаюсь, что Даниэль вполне способен рассказать о себе сам, – возразил Роберто.
– Я обещал, что мы ему поможем…
– Делай, что велит отец! – прикрикнула Анна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142