Кирпичные стены были построены в тысяча восемьсот двадцатом году. В восемьдесят восьмом году, перед переездом газеты, здание было заново отделано изнутри. Теперь в интерьере преобладал белый цвет, кругом было люминесцентное освещение. Напротив здания, по ту сторону Темзы, стояли точно такие же склады постройки времен королевы Виктории, которые тоже были перепланированы, и теперь там находились элегантные, отделанные по последнему слову офисы преуспевающих чиновников из Сити. Из окон, выходящих на запад, виднелся за поворотом Темзы Тауэр-бридж и башенки самого Тауэра на фоне низкого неба.
Комната для журналистов занимала практически весь верхний этаж здания. Здесь стояли около ста столов. На каждом красовались теперь мониторы и клавиатуры компьютера, обеспечивавшие немедленный доступ к общему банку данных. В конце зала находилась дверь, за которой сидели в небольшой приемной два личных секретаря главного редактора и дальше, в личном кабинете, сам Бен Фронвелл.
Кабинет Бена был почти точной копией прежнего, на Флит-стрит – белые стены, черный ковер, черная мебель и массивный письменный стол красного дерева. Огромный диван пришлось недавно перетянуть. Кожа двух кресел от Имса тоже успела пообтрепаться за пятнадцать лет пользования. За спиной Бена красовалась все та же огромная карта Великобритании.
Сегодня была суббота, и в этот вечерний час лишь немногие сотрудники еженедельника все еще сидели за своими столами. Почти все они – кроме младших редакторов – разговаривали по телефону. Секретари отделов уже ушли, а большинство журналистов, ответственных за номер, были внизу, в талерной.
Бен, Джойс и Томми вышли из лифта. Девушка сразу направилась к своему столу, а Томми Лоуэлл последовал за главным редактором в его кабинет.
В приемной никого не было: одна из личных секретарей Бена всегда уходила по субботам в семь, вторая – в девять. Дверь, ведущая из приемной в кабинет, была открыта настежь.
– Звони прямо отсюда, – распорядился Бен. – Если не достанешь Харвуда или кого-нибудь из его свиты, доберись до кого угодно из министерства обороны и заставь сказать хоть что-нибудь. Я сажусь писать новую редакционную статью.
Смертоносную игрушку Бена Фронвелла – колонку, подписанную его именем, – обычно помещали в центре первой страницы. Кроме этого, в верхней четверти обычно печатали еще одну редакционную статью без подписи. Иногда ее писал под наблюдением Бена кто-нибудь из его заместителей, но чаще всего он делал это сам.
Бен зашел в кабинет, оставив дверь в приемную по-прежнему открытой.
* * *
Дейзи лежала в постели, укрывшись простыней, заменявшей в жаркое время года одеяло, и ждала Эндрю. На ней ничего не было, кроме плоской золотой цепочки, напоминавшей змейку. Через стену ей были слышны шаги мужа в соседней комнате, служившей ему кабинетом. Эндрю, шутливо поддразнивая самого себя, пообещал «присоединиться» к жене минут через десять. Дейзи очень любила такие вечера, когда им удавалось лечь в постель пораньше, до того, как оба устанут настолько, что хватит сил только обняться и заснуть. Эндрю любил пошутить и на эту тему. Он говорил о таких вечерах, что они «просто ложатся спать пораньше». В последнее время они все реже и реже могли позволить себе такую роскошь.
Дейзи была замужем за Эндрю уже пятнадцать лет, но ее по-прежнему волновало и даже как бы немного интриговало все, что касалось мужа. Она гордилась тем, что Эндрю стал одним из ведущих министров кабинета. Хотя иногда буквально ненавидела красные портфели с документами, которые Эндрю приносил из министерства, чтобы поработать дома.
Чуть раньше Дейзи приняла ванну и, втирая в тело специальный крем, позволила себе роскошь помечтать о том, что произойдет после того, как хлопнет дверь кабинета и через несколько секунд на пороге спальни появится Эндрю. Она почувствовала при этом легкую дрожь и тут же переключила мысли на другую тему – совсем немного, и уж тогда она сможет дать волю охватившему ее желанию.
Выйдя из ванной, Дейзи прикрепила на дверь спальни со стороны коридора специальную табличку, слегка потрепанную от долгого употребления, на которой было написано «Не беспокоить!». Табличку эту несколько лет назад подарила родителям на рождество Софи. Дейзи сама попросила дочь о таком подарке. Софи нарисовала вокруг надписи разноцветных птичек и ярко-розовые сердечки. Мэтти попросили тогда сделать точно такую же табличку для спальни родителей в загородном доме в Уэймере, чтобы мальчик не чувствовал себя не у дел. На его табличке была та же самая надпись «Не беспокоить!» – однако она вышла не такой красивой: Мэтти явно не хватало художественного вкуса старшей сестры. Дейзи очень не любила запираться от детей на ключ, и таблички оказались вполне подходящей заменой замка. Только один раз – вскоре после того, как дети преподнесли родителям свои подарки, – Мэтти, не обращая внимания на табличку, все-таки ворвался в спальню родителей. Хотя это произошло не в самый пикантный момент, Эндрю довольно резко отчитал сынишку, и с тех пор никто больше не забывал обратить внимание на предупреждающий знак. Дети усвоили для себя, что не имеют права нарушать покой родителей, и смирились с этим, хотя Мэтти иногда позволял себе немного поворчать.
Когда родители уединялись в спальне, Дейзи обычно просила детей отвечать на телефонные звонки и записывать, кто звонил.
– Мы с папой решили немного отдохнуть и не хотим, чтобы нам мешали, – говорила она.
Сейчас Дейзи не стала беспокоить детей – было уже начало одиннадцатого, а им обычно не звонили в столь позднее время.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128