Он никогда не писал ей о том, что проводит время с другими женщинами. Она ведь тоже ужинала иногда с другими мужчинами, но это совсем другое дело – Дейзи живет одна в чужом городе, и ей нужна компания. Это вовсе не означает, что она меньше любит Карла.
Дейзи снова набрала номер и подождала, пока в трубке прогудит двадцать три раза. Ей как раз двадцать три года – может быть, повезет на этой цифре. Всю дорогу в редакцию Дейзи думала только о том, как удивится и обрадуется Карл, когда она ему позвонит. Их еженедельный обмен письмами стал постепенно чем-то обыденным, услышать голос друг друга – совсем другое дело.
– С тобой все в порядке, Дейзи? – спросила подругу проходящая мимо Франсез. – Ты выглядишь грустной.
– Хотела поговорить с Карлом, но там никто не отвечает, – пожаловалась Дейзи.
– Это плохо. Телефон – самое несовершенное средство связи. Никогда не знаешь, что думать, если на другом конце провода – длинные гудки. А что ты делаешь сегодня вечером?
– Ничего.
– Тогда давай выпьем вместе и пообедаем пораньше?
Дейзи и Франсез доехали на одиннадцатом автобусе до Трафальгарской площади и прошлись пешком до Сейнт Мартин-лейн. Они решили пообедать в траттории. Обеденное время еще не наступило – в зале был занят всего один столик.
– Если бы с нами был Джайлз, поехали бы на такси, – сказала Франсез. – А как ты добиралась на интервью сегодня утром?
– На метро. Я ехала прямо из дома – так что времени было предостаточно.
– Я так и думала. И обратно в «Бастион» ты тоже наверняка ехала на метро. А потом ты подашь в бухгалтерию счет как за такси. Все так делают, кроме Джайлза. Он говорит, что так волнуется перед интервью, что ему необходимо каждый раз проехаться в такси, чтобы почувствовать себя увереннее. А после интервью он так радуется, если все прошло хорошо и так расстраивается, если плохо, что невольно плюхается на заднее сиденье ближайшей машины.
– Очень немногие журналисты подбадривают себя перед интервью подобным способом. И все они мужчины.
– Больше всего я терпеть не могу, когда кто-нибудь из наших женатых коллег устраивает шикарный ланч для всей компании, зная, что газета оплатит счет. А его жена в это время разрывается между плитой, стиральной машиной и орущими детьми. Если бы жена была на месте мужа, она наверняка обошлась бы без этого выпендрежа и что-нибудь придумала, чтобы получить те же деньги наличными и принести домой. Все это так противно, что я вообще никогда не хожу завтракать с женатыми мужчинами. Да они и приглашают меня не так уж часто, – прибавила Франсез.
Принесли джин с вермутом. Потягивая из бокала, Франсез спросила Дейзи:
– А у тебя было много романов до Карла?
– Только один, который действительно что-то для меня значил. Он учился на последнем курсе в Гарварде. Но с Карлом все было совсем по-другому. С тем, первым, мне нравилось ложиться в постель, потому что я была влюблена. Но я ни разу не испытала такого потрясающего наслаждения, как с Карлом Майером. Физическое наслаждение усиливает и окрашивает по-новому все мои чувства к нему. Конечно, я проводила время и с другими мужчинами, но ни с кем из них меня не тянуло в постель. Наверное, я не могу хотеть двух мужчин сразу. Так было всегда. Еще в школе я могла влюбиться на вечеринке в какого-нибудь прыщавого юнца, целоваться с ним до потери пульса и все такое. А на следующей неделе мне уже нравился кто-нибудь другой, а физиономия прежнего начинала вызывать отвращение.
– Доктор Юстас Чессер называет это «моноэротизм».
– Хорошее слово.
– Он как раз пишет, что люди неправильно употребляют слово «моногамность». Человек может хотеть иметь одну жену, но в то же время развлекаться в постели с другими. Такие люди полиэротичны. А люди вроде тебя – моноэротичны.
– Кто такой доктор Юстас Чессер?
– Светило с Харли-стрит. Его чуть не исключили в начале шестидесятых годов из Британской ассоциации медиков за памфлет под названием «Вышла ли из моды девственность?». Он рискнул тогда ответить на этот вопрос утвердительно. И все эти жуткие мастодонты из ассоциации были буквально шокированы. Странные люди.
Франсез не сводила глаз с открытого лица Дейзи. Девушки были весьма необычной парой, многие на них оборачивались.
– А ты никогда не испытывала сексуального влечения к другой женщине? – спросила Франсез.
– Я, конечно, не могу отвечать за свое подсознание, – сказала Дейзи. – Но, в общем, нет. Если только подобно Фрейду толковать как сексуальное влечение мои игры с лучшей подружкой, которая заходила к нам домой после школы. Нам нравилось щекотать друг друга. Послушать психоаналитиков, так мы при этом устраивали себе мини-оргазмы.
Обе девушки рассмеялись.
– Давай что-нибудь закажем, – предложила Франсез.
Несколько секунд она внимательно изучала меню, затем отложила его, перегнулась через стол и взяла за руку Дейзи.
– Я решила для себя, – сказала Франсез, – что было бы ошибкой пытаться тебя соблазнить. Но это не значит, что мы не можем быть хорошими друзьями.
Франсез убрала руку и снова принялась за меню. Она отметила про себя, что Дейзи ничем не выдала смущения, неизбежного при разговоре на подобные темы.
11
Дейзи все ходила вокруг двух небольших мраморных голубков, которые занимались любовью на своем пьедестале посреди зала. Статуя Эпштейна буквально сводила девушку с ума. Наконец она заставила себя оторваться, кивнула на прощание музейному служителю, наблюдавшему за ней со своего стула, и направилась к выходу.
Стоял погожий апрельский день – один из тех дней, когда хмурый лондонский апрель все-таки вспоминает о том, что он – весенний месяц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128