В этот жаркий день пыль в воздухе блестела и искрилась в солнечных лучах, пробивавшихся сквозь жалюзи их спальни. Любовные супружеские развлечения были лучшим поводом для сиесты, тем более для Мелани, которая также находила, что спать днем слишком жарко.
Мелани осторожно, боясь разбудить Диего, встала и тихонечко вышла из спальни. Без цели бродила она по многочисленным комнатам усадьбы, наслаждаясь тишиной и покоем, обычно царившими в доме в это время дня. Лишь изредка окружающее безмолвие нарушали знакомые звуки далеких полей: мычание коров, окрики пастухов… Мелани нравилось осознавать, что Лас-Акесиас принадлежит теперь ей. Она влюбилась в это место с первого взгляда, и ее чувство крепло все больше и больше с каждой проведенной здесь минутой. Она хотела бы остаться тут вместе с Диего навсегда, убежать подальше от их чопорной, пустой и бессмысленной жизни в Буэнос-Айресе. Мелани часто думала о том, что было бы неплохо растить их будущих детей здесь, за городом, у Диего появятся новые дела, и отпадет нужда в частых поездках. Однажды она сказала ему об этом, не упомянув, правда, о главной причине – о возможности наконец-то завести свой собственный дом и жить отдельно от Амилькара и Марии.
– Это неосуществимо, дорогая, мы не можем жить здесь все время, – ответил Диего. – Я нужен отцу в Буэнос-Айресе, мне необходимо ездить по делам в Америку, и потом за городом очень одиноко зимой. Тебе вряд ли это понравится.
Ответ мужа разочаровал Мелани, но тем не менее Диего пообещал, что, как только погода улучшится, они будут приезжать сюда фактически на каждый уик-энд: покидать Буэнос-Айрес пораньше в пятницу и возвращаться обратно лишь в понедельник, а иногда и во вторник, если Диего будет заниматься поло. Амилькар с Марией не будут ездить с ними. Из объяснений Диего Мелани поняла, что обычно сюда приезжают лишь друзья и дальние родственники. И, если бы визиты сюда Мелани не были столь краткими, Лас-Акесиас мог стать для нее хотя бы иллюзией собственного дома.
Мелани медленно шла по галерее, и звук ее шагов эхом отражался от выложенного терракотовым кафелем пола, с годами отполировавшегося до цвета старой запекшейся крови. Со всех сторон дом окружал большой тенистый двор. Эта усадьба была построена раньше 1800-х годов. Ее оригинальную испанскую простоту несколько десятилетий спустя украсили итальянскими колоннами и балюстрадой, увенчанной плоской крышей. Комнаты дома, как солнечные лучи, разбегались во все стороны от внутренней галереи усадьбы, отчего именно в центре создавалось ощущение постоянной полутьмы. Один из предков, решив исправить эту ошибку, застеклил некоторые участки центральной галереи. Сейчас все двери были открыты, и со двора внутрь проникал чарующий аромат цветущего лимона и жасмина.
Незаметно для самой себя Мелани подошла к передним комнатам дома. Широкие доски пола протяжно скрипели, когда она пересекала гостиную, изучая портреты женщин и мужчин, вот уже многие десятилетия висевшие на этих стенах.
Мелани открыла тяжелую дубовую дверь в конце гостиной и вошла в кабинет. Это была ее самая любимая комната в доме, с окнами, выходящими на обе стороны, открывающими вид на лагуну и лес. Диего и Пако играли здесь в бильярд перед ленчем, и поднос с пустыми бокалами и напитками до сих пор был не убран. Мелани представила себе вежливый, но ледяной гнев, который Мария обрушила бы на свою служанку в случае, если та позволила бы себе допустить такую оплошность в Буэнос-Айресе, и решила позже обязательно поговорить с Эвелиной.
На рабочем столе была разложена небольшая коллекция кадастровых карт. Она стала аккуратно складывать их в стопку, но неожиданно ее внимание привлекла надпись в верхнем углу титульного листа одной из них. „1904" – значилось там. На вид карта казалась действительно очень старой, буквы и цифры в некоторых местах были настолько нечеткими, что их с трудом можно было разобрать. Мелани стало любопытно, и она принялась в подробностях исследовать карту. Разными цветами на ней были обозначены территории имений и место, где они расположены, назывались полные имена владельцев, количество имущества. Самую большую площадь на карте занимал прямоугольник, закрашенный бледно-розовым цветом: Лас-Акесиас – Донна Луиза де ла Форсе де Гэнсалис Гоблин – 24,472 гектара , – прочитала Мелани. Владелицей земли, должно быть, была тетя Лулу, так часто упоминаемая Марией в разговорах, предположила Мелани. Она даже не подозревала, сколь обширные территории занимает эта усадьба. В ее душе зародилось чувство благоговейного страха, когда она представила, что Лас-Акесиас простирается так далеко, что даже нельзя увидеть его границу, что это шестьдесят тысяч акров хорошей сельскохозяйственной земли. Да, у Марии действительно было немало причин быть благодарной тете Лулу, подумала Мелани.
Она развернула другую карту, датированную 1945 годом. Розовый прямоугольник разделился на множество небольших четырехугольников, цвета которых были уже другими, а их владельцы назывались именем „Гонсалис Голбин". Земля, на которой сейчас находились лагуна и дом, была внесена в список как „Лас-Акесиас – Шарлота Гонсалис Голбин де Лиа – 3,783 гектара" . Это имя ничего не говорило Мелани, Мария ни разу не упоминала его в своих бесчисленных рассказах о семье.
Из другой карты Мелани узнала, что эта собственность, именуемая Лас-Акесиас, стала принадлежать компании Сантосов только в 1970 году и что территория ее сократилась уже до 2,667 гектара. Это была территория огромных размеров, но по сравнению с первоначальным владением – ничтожно маленькая.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107