– Вымойте посуду. А я пойду в мою комнату вязать перчатки.
– Хорошо, мэм. – Потом этот паренек, выросший на ферме, добавил: – Славные перчатки вы мне дали. Правда, мне пришлось счистить с них кошачью шерсть. Зато теперь мои пальцы всегда теплые, как парное молоко.
Индия связала уже не одну пару перчаток; заметив дырки в перчатках Дута, она не удержалась и дала ему новые. Дрожащий паренек всегда остается дрожащим пареньком, под чьим бы началом он ни служил.
Находясь в спальне, Индия услышала свист, потом металлический грохот – по железнодорожному мосту на запад двигался поезд.
– Как, верно, этот звук терзает души людей, узников, сидящих за решетками, – сказала Индия своей единственной слушательнице – кошке Эмили. – Должно быть, он напоминает им о свободе, которая так близка – за тюремным забором – и одновременно так далека…
Узники этого лагеря были не единственными, кто томился в неволе. Подобные тюрьмы строили и на севере и юге. Обмен военнопленными прекратился.
– Почему никто не положит конец этому безумию? Да, я хочу, чтобы победу одержал Юг. Желаю этого ради моей семьи и наших соседей. Но война должна закончиться. Скоро!
Эмили помахала пушистым хвостом, и Индия подумала, что кошка, похоже, тоже осуждает кровопролитие.
Индия нервно ходила по спальне, пока не остановилась возле северного окна. Ее взгляд скользнул вдоль телеграфных столбов по проводам. О'Брайен не послал запрос относительно ее личности. Во всяком случае, у нее не было пока оснований думать иначе.
Телеграф. Настоящее чудо. Как здорово было бы воспользоваться этим современным средством связи. Увы, Союз закрыл доступ к телеграфным линиям в южной части страны. Указ действовал на оккупированных землях и сейчас, в начале апреля 1864 года. Если бы она могла послать весточку Мэтту, если бы он имел возможность ответить ей, необходимости в этом путешествии не было бы.
Но она была уже здесь, как и Мэтт, а Коннор О'Брайен, образно говоря, связал ей руки.
Индия посмотрела на тюремный лагерь. Со второго этажа особняка можно было видеть, что там за забором. Внутри лагеря параллельно ограждениям тянулись траншеи, не позволявшие прорыть туннель. Дешевые строения стояли в шесть рядов. В каждом насчитывалось до сотни бараков, напоминавших шеренги солдат. Женщина нахмурилась. Среди этих заснеженных хибар не было ни лазарета, ни изолятора. Это сообщила ей Опал.
Янки не проявляли почтения даже к мертвым. Индия увидела группу солдат, стаскивавших трупы в общую канаву. Это были новые жертвы оспы и обморожения.
– Эти люди погибли не в результате дуэлей или перегрева. Это уж точно. – Она закрыла глаза. – Господи, пусть эта участь минует Мэтта…
Индия прижала кулак к груди. Мэтт был ее последним уцелевшим братом, единственным молодым мужчиной в семье Маршаллов. Он не стремился стать плантатором. Его тянуло в море. Горячий и смелый, Мэтт поспешил встать под ружье в первые же дни войны. Возможно, ему не нравилось управлять плантацией, но он с грустью покидал жену, ребенка и других остававшихся в Плезант-Хилле родственников.
Капитан Мэтьюз Маршалл уходил на фронт с верой в то, что война не продлится более нескольких недель, что плантация и ее обитатели благополучно дождутся победы. Его надежды не оправдались.
– Я должна что-то сделать, – твердила Индия. – Что-нибудь! Я не могу сложа руки наслаждаться теплом этого дома. Я должна сделать все, что в моих силах. Обязана помочь Мэтту и другим пленникам.
Привезенных скудных запасов, конечно, не хватит на всех. Но, возможно, она спасет хотя бы несколько человек.
Индия решилась на отчаянный шаг.
– Извини, что я с тобой так поступаю, Эмили, – сказала она, глядя на пушистую кошку, – надеюсь, ты не будешь очень страдать.
В голове Индии родился план. Она заперла Эмили в шкаф.
Подкрасив щеки пеплом, девушка позвала Дута Смита, затем заставила капрала под дулом револьвера пройти в каморку дворецкого, заперла за ним дверь, сунула ключ в карман. За пару минут сложила печенье в коробку, набросила свою накидку и вышла на мороз.
Когда-то она знавала чудесные апрели. Яркое цветение азалий и кизила всегда предвещало жителям Луизианы приход красивейшего месяца, появление зеленой травы, листвы на деревьях, щебетание птиц. Однако в страшном 1861 году весна перестала быть временем радостных мечтаний и долгих прогулок вдоль берегов величайшей американской реки.
Сейчас Индия находилась в суровом Иллинойсе.
Она поежилась. Женщина знала, что на этом острове, где южан было значительно больше, чем северян, ее личный дискомфорт – пустяк по сравнению с тяготами других людей.
Прервав размышления, Индия взяла себя в руки, прихватила из сарая ломик и поспешно зашагала к деревянному забору. К ней приблизилась группа мужчин в форме солдат Союза, все они имели довольно жалкий вид. Не следует ли ей попросить их о помощи? Но, нет. Их было слишком много. Лучше выбрать пару солдат из менее многочисленной группы.
– Добрый день, джентльмены, – сказала она. Мужчины с любопытством посмотрели на ломик и перевязанную коробку, отсалютовали и зашагали дальше.
Однако один из них отстал.
Худой, как жердь, старик с ниспадавшей на впалую грудь белой бородой подмигнул Индии, потом приблизился к ней.
– Как дела, мэм? – Похоже, у него не было ни одного зуба. – Что делает в таком месте хорошенькая крошка?
Господи! Он заигрывал с ней. Старик явно не походил на героя. Как смеет он флиртовать с девушкой, которая годится ему во внучки? «Но я выгляжу почти как его ровесница», – напомнила она себе.
Индия не нуждалась в поклоннике, родившемся в прошлом веке и сослепу посчитавшем ее хорошенькой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88