Ее дыхание участилось, всю ее охватил трепет. Она попыталась освободиться, но он держал ее крепко. – Что такое?
– Пусти, ты намочил мне платье.
Он вышел из ванны и ступил на ковер, продолжая удерживать ее.
– Корт, будет лучше, если ты кончишь воевать со мной. Ты уже столько раз огорчала меня, что пора и рассчитаться.
От него пахло вином.
– Ты пьян. Пусти меня.
– Не так уж и пьян.
– Пусти меня, проклятый!
В ответ он, голый, вынес ее в коридор и зашагал к ее комнате.
– Не будем мять кровать Флер, когда рядом твоя.
– Я закричу.
– А ты не боишься обнаружить себя? Здесь полно янки. – Он поймал губами ее губы, внес ее в комнату, поставил на ноги и запер дверь.
Она рванулась к подушке, но он оказался проворнее. Он взял нож и посмотрел на него.
– Этой игрушкой можно убить человека.
Он положил нож на высокий шкаф, куда она не могла дотянуться.
– Помочь тебе раздеться?
– Катись к дьяволу.
– Рвать одежду Флер – это черная неблагодарность.
Кортни повернулась к нему спиной.
– Нет.
Не обращая внимания ни на ее слова, ни на ее яростное сопротивление, он распустил ее ленточки, тесемки, расстегнул крючочки, снял юбки и привязал ее к кровати шнурком от занавески.
– Что ты делаешь?
– Я стараюсь предотвратить увечья. Разговаривать мы не можем и никогда не могли, если не были в постели. Только в постели мы понимаем друг друга. И ты ведь хочешь так «поговорить», верно? – Он стянул с нее лиф платья и поцеловал груди над сорочкой. – Только сначала я хочу «выговориться». – Его пальцы начали гладить кончики ее грудей, посылая через них волны возбуждения. – Ты помнишь, о чем я спрашивал у тебя в тот день на берегу? – Сквозь ткань он очертил языком круг около ее соска. Развязав сорочку, он опустил ее ниже грудей и потрогал пальцем сначала один кончик, а потом другой. Она застонала от возбуждения, которое зародилось где-то глубоко внутри и хлынуло вниз от его легкого прикосновения.
Если Брэндэн стремился доказать ей, как она слаба перед природой, то он преуспел в этом, так как у нее уже не оставалось сил противиться ему. Ее тело жило само по себе, отдельно от сознания и вопреки ему, она вся изогнулась навстречу Брэндэну, страстно желая быть наполненной им.
Страсть охватила ее, когда он взад-вперед двигал языком в ее рту, и все ее слабые попытки протестовать были просто смехотворны.
– Ну, поговори же со мной, чертовка.
Она пыталась что-то возразить, но поняла, что не может лгать. Он смотрел на нее и читал, правду в ее глазах. Довольная улыбка блуждала по его лицу.
– Дай мне облегчение поскорее, – прошептала она.
– Нет. Мы слишком долго не были вместе. Тебе необходимо это мучение, как и мне. – Из его голоса ушел сарказм. Он снял галстук, и она обвила руками его шею. Он целовал ее виски, шею, грудь. Когда их глаза встретились, вся месяцами сдерживаемая страсть выплеснулась и овладела ими. Он целовал и ласкал ее пылко и нежно, и у нее возникло ощущение, что она умрет, если не получит его.
Он был прав. Она хотела его и только его. Он имел необъяснимую власть над ее телом, над всем ее существом. Какая-то сила овладевала ее мыслями, памятью, толкала в его объятия и заставляла шептать ему в ухо слова любви. Он растянул ее на себе, они перекатывались с боку на бок, пока наконец он не лег на спину и она не оседлала его. Она села лицом к его пенису, длинному и толстому в гнезде из темных кудрей, и провела пальцем по всей его длине. Он подвинул ее так, что ее шелковистый треугольник лег на его губы. Он целовал ее там, двигая языком туда и обратно, и довел ее до экстаза, когда она, вся дрожа, наклонилась над ним, держа его член, как твердую мраморную колонну. Облегчившись, она окружила ртом его корону и, когда он готов был взорваться, погрузила его в себя целиком.
– О Боже, – выдохнул он, обжигая ее взглядом своих золотистых глаз. – Ты знала, что я приду к тебе. Ты моя и только моя – навсегда.
– Я никогда по-настоящему не буду твоей. Я ненавижу тебя.
Он перевернул ее на спину и обхватил ногами.
– Ну, покажи мне свою ненависть, любимая, дорогая, любовь моя. – Своими пальцами он гладил ее внутренние губы до тех пор, пока она снова не захотела его. – Ты пойдешь за мной до врат ада, если я позову тебя. Ты владеешь мной так же, как и я тобой. – Он вошел в нее, и некоторое время они лежали спокойно, как одно целое. Затем они вошли в ритм и снова потеряли представление о том, где кончается она и начинается он. – У нас вместе все так прекрасно, – прошептал он ей в ухо. – Ее предательское тело следовало за движениями его тела, ее мышцы сжались, когда он вошел в нее еще глубже, и они слились в обжигающем взрыве облегчения.
Она помнила, что их близость всегда сопровождалась каким-то таинственным ощущением: они парили в освещенном звездным сиянием небе, на какое-то мгновение она забывала об осторожности, и слова, о которых она могла пожалеть, слетали с ее губ вопреки ее воле.
– Я люблю тебя.
Она сказала это, не думая. Она знала теперь и знала всегда, как пусты и лживы все ее протесты и отрицания.
Он застонал от счастья.
– Да, – прошептал он, как будто еще до этого признания уже знал о нем.
Когда они лежали – их тела были еще сплетены, его голова покоилась у нее на груди, – он вдруг осознал полноту своего счастья. Она произнесла слова любви и стала свободной. Почему же он не говорит ей те же слова? Они же правдивы, видит Бог.
Он хочет сказать ей, что любит ее больше жизни, что убьет каждого, кто обидит ее. Тогда почему же он не говорит их, зная, что она мучительно хочет их услышать? Не потому ли, что он уже произносил их в Брайтоне, а она отвергла его тогда?
Она спала, пока он не разбудил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111