– О да, любимый, да… – пролепетала Олава, чувствуя, как краска заливает ее лицо в предчувствии того, что сейчас произойдет. Она затаила дыхание, когда Патрик начал медленно стягивать с нее одежду, а в следующее мгновение его губы прикоснулись к ее груди. Платье Олавы упало к ее ногам, сердце учащенно забилось, и она ощутила тепло горящего очага.
А затем Патрик опустил ее на набитый свежим сеном матрас, и она осмелилась прикоснуться к его могучему торсу, а потом робко дотронулась до его плоти, с восторгом ощущая ее возрастающую мощь. Патрик застонал от наслаждения. Олава протянула руки, призывая Патрика к себе, и как только он лег на нее, по телу Олавы пробежала дрожь наслаждения. Напряженная, готовая к любовным: утехам, плоть Патрика коснулась лона Олавы; казалось, его ласки становятся все неистовее, все безумнее, а потом, наконец, настал момент, когда он вошел в ее лоно одним резким движением. Олава затрепетала, выгнулась всем телом навстречу любимому, и с ее губ сорвался крик страсти. Она помогала ему, двигаясь в такт его, мощным толчкам. Никогда еще Олава не испытывала такого наслаждения! Пальцы Олавы впились во влажную от пота спину Патрика. Она не хотела, не могла отпустить его!
Олава вскрикнула, чувствуя, что захлебывается в волнах эйфории, и вцепилась в мощные плечи Патрика, который ритмично двигался над ней. Теперь она ощущала, как по его телу волнообразно пробегает дрожь, и эта дрожь передалась и ей. Они вместе достигли того пика наслаждения, которого достигают лишь те, кто по-настоящему любит.
Затем они долго лежали в объятьях друг друга, прижавшись щекой к щеке.
– Ты слышишь, как сильно бьется мое сердце? – прошептала Олава, погружая пальцы во влажные от пота густые рыжие волосы. Патрика. – Ты чувствуешь, как замирает мое дыхание? О, моя любовь, я готова доказывать тебе снова и снова, как страстно, как неистово я люблю тебя…
Внезапно Олава открыла глаза. Ее сердце так бешено колотилось в груди, что она едва дышала. Она схватилась за горло, вспоминая все подробности сна. Все это как будто происходило на самом деле. Она перевернулась на другой бок и прямо перед собой увидела спящего Патрика. Девушка стала рассматривать его лицо в бледном свете зари, которая тоненькой полоской осветила ночное небо.
Лицо любимого приняло во сне оттенок обиженного ребенка: вниз опушены уголки ярких, красиво очерченных губ, густые темно-каштановые брови встали «домиком», придавая Патрику забавный вид, рыжая прядь упала на высокий лоб. Олаве казалось, что она могла бы всю жизнь смотреть на него, дотрагиваясь до его лица кончиками пальцев осторожно, чтобы не разбудить любимого, и ей никогда бы не надоело это занятие. Почему жизнь так не справедливо устроена? Почему именно сейчас, когда она узнала настоящую любовь, она должна отказаться от нее, оттолкнуть обеими руками? Когда он проснется, она будет холодна, как лед; он непременно должен забыть ее, чтобы потом не страдать слишком сильно. Олава знает, что такое тоска по умершему: она терзает и грызет сердце, не зная отдыха, и душа постепенно увядает, словно цветок, который точит червь, и никто не может помочь такому человеку, потому что никто не в силах воскресить умершего.
Олава знала, что по-настоящему любит Патрика, а значит, сделает все, что бы он жил счастливо, без тяжелого груза печальных утрат.
Веки ирландца дрогнули, и Олава быстро закрыла глаза, притворяясь спящей. Теперь настала очередь Патрика любоваться на маорийку. Как сказочно хороша была она, несмотря на недавнее ранение и утомительное путешествие! Ее алые полные губы приоткрылись, призывая к поцелую, смуглые высокие скулы были покрыты нежным румянцем, черные длинные ресницы трепетали, словно крылья бабочки…
Неожиданно девушка открыла глаза и строго посмотрела на Патрика.
– Я разбудил тебя? – виновато спросил тот. – Я не хотел, мне очень жаль. Поспи еще часик, тебе необходим отдых, а я отвернусь.
С этими словами ирландец быстро повернулся на другой бок и замер, боясь лишним движением потревожить Олаву. Маорийка с грустью посмотрела на кудрявый затылок молодого человека и решительно опустила веки. Действительно нужно отдохнуть, сегодня будет трудный день, и она нужна своим спутникам сильной и здоровой! Через какое-то время она вправду задремала, вплетая в свой сон пение первых проснувшихся птиц, шелест листьев, легкое касание утреннего ветерка и дыхание любимого человека. А Патрик лежал рядом без сна, не переставая задавать себе вопрос: что же теперь творится в голове у О лавы и что ему предпринять, чтобы она изменила свое отношение к нему. Конечно, после всего что она пережила, у нее очень негативное впечатление о мужчинах с белой кожей, она не доверяет всем европейцам, кроме Джека, но Патрик надеялся, что за время, которое они проведут вместе, он сумеет доказать Олаве искренность своих чувств и покорит прекрасную маорийку.
Утром, прежде чем отправиться в дорогу, Джек достал рубашку из своего дорожного мешка, платок, который он иногда завязывал на шею, шляпу, и сокрушенно покачал головой, разглядывая свои запасные штаны.
– Не знаю, Олава, увенчается ли наш маскарад успехом, – сокрушался Джек, прикладывая свою рубаху к изящной фигурке. – Сразу видно, что эта одежда с чужого плеча. Что же нам делать?
Олава взяла платок и, завязав свои длинные косы на затылке, сначала, как пират, завязала платок, а сверху надела шляпу.
– А теперь дай мне твой плащ, он длиннее моего, а поэтому закроет меня до самых пяток, – ответила девушка.
– Олава, ты умница, я бы никогда не догадался! – воскликнул Джек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82