Уинсом очень удивилась, когда взволнованный Арни метнулся к корме и принялся что-то горячо говорить Бренду и Олафу.
Бренд, приставив ладонь козырьком ко лбу, взглянул на небо, а потом снова на айсберг. Потом, улыбнувшись, что-то сделал со странной палкой, которой управлял судном. Уинсом ошеломленно наблюдала, как нос медленно отвернул в сторону от блестящей глыбы.
Арни побежал обратно и сейчас с гордым видом смотрел на воду. Уинсом была поражена тем, что за совсем небольшое время судно смогло избежать столкновения с айсбергом. Она и не представляла, что драккар может так быстро двигаться.
Арни издал громкий вопль и замахал руками. Два тюленя, лениво лежавших на поверхности ледяной глыбы, неспешно поднялись и скользнули в темно-зеленые глубины. Уинсом улыбнулась, слыша, как Арни просит принести копье: юноша попросту хвастал. Охотиться на животных было уже поздно. Тюлени, высунув головы, любопытными взглядами провожали корабль. Вскоре зверюшки остались позади, в полной безопасности.
Уинсом вздохнула. Хорошо бы отведать свежего мяса! Она так давно его не пробовала!
И тут девушка вскинулась, не понимая, что с ней происходит. Последние дни она совсем не интересовалась едой, целиком поглощенная тоской по родине и бедным обездоленным соплеменникам. Лакомые кусочки, приносимые Арни, совсем ее не привлекали, хотя Уинсом невольно заметила, что команда не страдает от голода. Еды было вволю: свежевыловленная рыба, сушеная тюленина и ужасная желтая глина, которую Бренд называл «сыром». Уинсом искренне не представляла, как мужчины могут брать в рот такую гадость.
Струя брызг, летящих из-под носа рассекавшего волны корабля, окатила Уинсом, и девушка вздрогнула. Арни, конечно, промок до костей, хотя, казалось, это его совсем не волнует. Но для Уинсом это было тяжелым испытанием. Обвисшее платье леденило тело, мокрая кожа сдавливала грудь, словно тисками. Что делать? Где можно обсохнуть?
Уинсом дрожала от холода, но все же впереди по-прежнему расстилалась безбрежная гладь, и нигде не видно земли – значит, путешествию не скоро придет конец. Может, теперь придется постоянно ходить в таком виде!
Девушка взглянула на Арни, пытаясь понять, как лучше объяснить ему неожиданно возникшее затруднение. И тут, случайно опустив глаза, она охнула. О нет, только не это! Великолепная красная охра смылась, и по рукам и лицу текли багровые ручьи. На палубе быстро образовалась кровавая лужица, и Уинсом побоялась, что Бренд, заметив беспорядок, начнет кричать и сыпать проклятиями – именно так он и сделал, когда стирал чудесный рисунок, нарисованный Уинсом на борту, рядом с шатром.
Она изобразила родную деревню с целыми, не сгоревшими вигвамами и как раз приступила к портрету матери, стоявшей у костра, когда непонятно откуда появившийся Бренд, покраснев, начал вопить, махать руками и почему-то подпрыгивать, а потом вытер доски тряпкой, уничтожив замечательную картину.
После этого Уинсом прокралась в шатер и не выходила оттуда целый день, вне себя от горя из-за того, что попытки запечатлеть мать и деревню оказались столь безнадежно неудачными. Ей даже не позволено рисовать!
В конце концов безудержный гнев, охвативший девушку, выгнал ее на палубу, и она нашла некоторое утешение в том, что стала вместе с Арни всматриваться в айсберги. Немного успокоившись, она сообразила, что Бренду, должно быть, попросту не нравится, когда на бортах и палубах появляются рисунки красного цвета. Может, именно поэтому он так вопил и дергался.
Девушка обернулась и взглянула на большой красно-белый парус, надутый ветром. Но все же Бренд выбрал красный цвет для своего паруса, великолепный красный цвет. О, если бы ей удалось получить хоть кусочек такой прекрасной ткани! Она могла бы завернуться в него с головы до ног, быстро согреться и оставаться сухой. И, что самое главное, выглядеть настоящей красавицей! Позволит ли ей Бренд отрезать немного?
Девушка стиснула кулаки. Мысль о том, чтобы обратиться к викингу с просьбой, пусть самой скромной, была непереносима. Нет, она не подойдет к нему! Но ведь она и сама вполне способна добыть эту ткань. Для этого, всего-навсего, нужно взять нож и откромсать край паруса. И ни к чему тревожить Бренда. Да-да, возможно, чуть позднее, когда Бренд заснет, она добудет себе новое платье!
Улыбнувшись впервые с того дня, когда пришлось покинуть родину, Уинсом тихо запела. Арни немедленно предложил обучить ее норвежской шуточной песенки. Вскоре оба уже распевали во весь голос, настолько увлеченно, что иногда отчаянно фальшивили.
В этих широтах летнее солнце почти не спускалось за горизонт, лишь в полночь недолгие сумерки накрывали землю, и Бренд, наконец, отправился к себе немного отдохнуть после утомительного дня.
Олаф остался наблюдать за половиной команды, сидевшей на веслах, но гребли мужчины гораздо медленнее, чем днем. Олаф, измотанный долгим стоянием за штурвалом, да к тому же успевавший следить за айсбергами, выглядел усталым и осунувшимся. Бренд решил чуть позже сменить его.
Уинсом, устав от качки и не в силах заснуть, потому что было слишком светло, дрожа от холода, в насквозь промокшем платье, сидела в шатре, сжимая нож, одолженный у Арни. Она объяснила юноше, что ей необходимо нарезать мясо. Она почти не солгала, но кроме мяса намеревалась также расправиться с прекрасным красно-белым парусом. Теперь, когда корабль шел не так быстро, команда клевала носом, а Бренда нигде не было видно, настало время осуществить замысел.
Потихоньку выбравшись из шатра, стараясь не привлечь внимания зоркого Олафа, Уинсом осторожно огляделась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101