Лес рук протянулся к девушке, и она ступила им навстречу. Здороваясь с бабушкой Джигганисут, «ягодой крыжовника», она случайно подняла глаза и окаменела, увидев Храбрую Душу, стоявшего немного поодаль. Момент, которого так ждала и боялась Уинсом, настал. Высокий, с цветными перьями, вплетенными в длинные, намазанные красной охрой волосы, в кожаной одежде искусной выделки, облегавшей великолепную фигуру, красавец-воин улыбался Уинсом. И эта улыбка была способна растопить ледяное сердце в зимний день. Уинсом отчаянно пыталась понять, что означает такое приветствие. Просто радость встречи или нечто большее? Любовь, быть может?
Девушка тут же выругала себя и вздохнула. Она так надеялась, что ее чувство к Храброй Душе угасло, так хотела забыть о нем, но учащенный стук сердца говорил о том, что до спокойствия еще далеко. И неожиданно Уинсом осознала, что Красная Женщина наблюдает за ней. Пристально. Красная Женщина стояла с мужем, и длинное, расшитое ракушками платье из оленьей кожи выглядело удивительно нарядным. Красная Женщина держалась спокойно и с достоинством. Они, несомненно, были прекрасной парой.
Отчаяние охватило сердце Уинсом. Она должна помнить, что Храбрая Душа сделал выбор. И взял в жены не ее, а эту невозмутимую прекрасную женщину, стоявшую сейчас рядом.
Боль и обида душили Уинсом, ей хотелось убежать, спрятаться и никого не видеть, скрыться в материнском вигваме, броситься на устланную мехами постель и никогда больше не выходить оттуда.
Храбрая Душа вместе с Красной Женщиной медленно подошли к собравшимся. Уинсом сдержанно кивнула обоим. Лицо Красной Женщины было бесстрастным, хотя она, очевидно, знала о любви Уинсом к своему мужу. Но разве не было известно об этом всей деревне? Мысль об этом заставила Уинсом покраснеть от унижения и смущенно опустить голову.
– Добро пожаловать, – приветствовал Храбрая Душа мягким низким голосом, беря Уинсом за руку. – Мы беспокоились, что вы заблудились в лесу или убиты. До нас дошли известия, что вы так и не добрались до деревни своего двоюродного деда.
А ты? – хотела спросить Уинсом. Ты волновался за меня, Храбрая Душа? Боялся, что больше не увидишь меня? Сожалел о калеке, которую так легко смог бросить?
Но Уинсом не решилась высказать вслух эти мысли. Не сумела. Она лишь глядела в чувственно-властное лицо, задыхаясь от тоски, и, беспомощно протягивая вперед руки, забыла обо всем, пока Красная Женщина не произнесла ясно и отчетливо:
– Да, Уинсом, хорошо, что ты вернулась. Нам так не хватало нашей прославленной целительницы.
Уинсом повернулась к Красной Женщине и попыталась понять, что кроется в этих невозмутимых темных глазах. Но веки Красной Женщины были полуприкрыты, на губах играла загадочная улыбка. Правда, ее голос звучал достаточно искренне, но было в нем что-то… Красная Женщина держалась отчужденно, и Уинсом не могла открыть ей душу, да и не пыталась. Она просто поздоровалась с Красной Женщиной, испытывая облегчение оттого, что голос не дрожит.
– Как хорошо вновь оказаться со своим народом. Я уже отчаялась увидеть вас.
Вероломные глаза Уинсом помимо ее воли устремились в сторону Храброй Души. Тот, по-прежнему улыбаясь, наблюдал за ней. Была ли это простая вежливость? Или она в самом деле ему небезразлична?
Уинсом с трудом отвела взгляд и снова повернулась к Красной Женщине. Та быстро посмотрела сначала на мужа, потом на Уинсом.
– Как… э-э-э… должно быть, тебе трудно пришлось. Столько перенести, не зная, сможешь ли вернуться в деревню…
Девушка не знала, что ответить.
– Ну что же, – сердечно сказал Храбрая Душа, – зато нам уж точно повезло, что ты снова здесь, со своими людьми.
Уинсом мечтала лишь о том, чтобы этот мучительный разговор поскорее закончился. Нерешительно улыбаясь, она шагнула к бабушке Джигганисут, но в этот момент Красная Женщина ясно и отчетливо сказала:
– Когда я буду рожать своего первенца, хочу, чтобы ты была рядом, Уинсом.
Кровь отлила от лица девушки.
– Но ты… ты ведь не беременна? – охнула она. Красная Женщина улыбнулась и кивнула, не сводя глаз с побелевшей от горя Уинсом.
– Беременна, – подтвердила она. В голосе звучало такое торжество, что Уинсом еще больше сжалась. В этом коротком слове было все. Я сплю с ним, не ты. Я ношу его ребенка, не ты. Я – та, кого он любит, не ты.
Дрожащая Уинсом довершила предательство своей любви, надежд и грез о муже, сказав вслух:
– Какая радостная весть! Я желаю вам счастья. И да, конечно, я буду рядом с тобой, когда придет время родов.
Боль, разрывающая сердце, никогда не утихнет. Уинсом, твердо зная это, слепо отвернулась от красивой улыбавшейся пары и устремилась в вигвам, вытянув вперед руки, словно и вправду была незрячей. Жители деревни расступались, давая ей пройти, но лишь некоторые верили Шебоуит, шептавшей, что дочь устала и нуждается в отдыхе…
ГЛАВА 13
Бренд провел бессонную ночь на корабле. Несколько раз он всматривался в море и лес, хотя поставил людей нести вахту. Неустанно шагая по палубе, он смотрел в темноту, но так ничего и не увидел. Откуда же эта странная тревога, непонятное беспокойство? Он непрестанно искал причины и не находил. Может, дело в скрелингах? Он ведь знал только Уинсом и Зовущего Птиц, но в лесу жили и другие, те, кто не задумается напасть на корабль и перебить людей.
Однако в лесу было все спокойно. И тихо. Бренд еще раз обернулся к морю, и сердце его упало. Кажется, на горизонте мелькнул огонек. Бренд мигнул, и все исчезло. Сердце снова забилось ровнее, но Бренд, не двигаясь, продолжал глядеть во мрак. Шло время. Ничего. Должно быть, просто показалось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101