Она оказалась права. Он зря доверился Эмерику и назначил его своим управляющим. Да, конечно, он считал, что представитель рода Ноттингем не может совершить подлости. И как же он ошибся. Эмерик не заслуживал даже возможности дышать с ними одним воздухом. Эмерик Ноттингем не достоин даже почетной смерти в рыцарском бою, потому что предпочитает не открытое противостояние, а подлые удары из-за угла.
Никому больше не надо доказывать, что Мэтью убил Эмерик или его люди. Племянник давно знал, что между его дядей и дядей Бетти существует договоренность о браке. Видимо, он давно мечтал о смерти Гарольда. Ведь в этом случае он становился единственным наследником Ноттингема. А убийство Мэтью сделало Бетти наследницей огромного состояния, которое после свадьбы перешло к ее мужу. Избавившись от молодоженов, Эмерик стал бы одним из богатейших людей Англии.
Гарольд вновь застонал от боли. Глубокое ранение на левом плече воспалялось, причиняя лорду нестерпимые страдания, но физические страдания усугублялись муками совести.
– Тебе очень больно, малыш мой?! – Кэтрин вновь склонилась над ним и заботливо промокнула воспаленный лоб влажным прохладным полотенцем. – Малыш, я хотела бы принять всю твою боль на себя, – нежно прошептала кормилица. – Никлас уже отправился за знахарем или врачом. Уж кого найдет! Боевые раны отлично исцеляет и тот, и другой.
– Где Бетти? Где она? – Гарольд обвел комнату пристальным взглядом. – Она уехала к родителям, Кэтрин?! Она уехала? – он попытался осторожно приподняться, но боль, вцепившись в плечо, отдалась по всему телу. Руки раненого лорда подломились от слабости.
– Бетти не уехала, Гарри! Она здесь! Она в зале, сидит за столом с рыцарями. Девочка очень проголодалась, – Кэтрин разговаривала с лордом Гарольдом, точно с ребенком, утешая и успокаивая его.
– Открой дверь, Кэтрин, я хочу услышать ее голос. Тише, Кэтрин! Тише! Кто это поет? – Гарольд закрыл глаза и прислушался. Низкий, но исключительно приятный женский голос пел знакомую ему с детства балладу о Странствующем Рыцаре. Но слова были совсем не те, которые когда-то любила напевать для него нянюшка. – Ты помнишь, что пела мне в детстве эту же балладу, Кэтрин? Помнишь?! Но тогда были другие слова, няня!
– Это поет твоя леди Элизабет, Гарри! Слышишь, как прекрасно она поет, Гарри! Любовь говорит с тобой ее голосом! А ты взбесился от ревности, малыш, и не хочешь поверить ей. Она любит тебя, Гарри! И ты ревнуешь потому, что полюбил ее, но не хочешь признаться себе в этом, дорогой мой!
– Она ослушалась меня, сбежала из родительского замка, кормилица! – посетовал Гарольд по-детски жалобным голосом, – Она не будет послушной и верной супругой, Кэтрин! – И он запрокинул голову, уставившись в одну точку на потолке.
– О каких глупостях ты думаешь, Гарри! Прежде всего, ты должен справиться с болезнью, сынок мой! – Кэтрин снова и снова меняла полотенца, пропитанные липким горячечным потом, на свежевыстиранные, пахнущие ветром и травами. Гарри утопал в этих запахах, наполнивших комнату ароматами луга, леса, речной воды и солнца…
– Няня, няня, о чем пела Бетти? Почему она больше не поет?.. Я хочу слышать ее, только ее голос, няня! Она больше не любит меня? Считает, что я груб и нетерпелив?.. Что я изменял ей с маркизой в день венчания, кормилица?! Но я не изменял ей, няня! Я виноват перед Бетти, но не в измене моя вина, Кэтрин! Как доказать это Бетти? Как?
– В вашей совместной жизни не хватает доверия, Гарри; Ты тоже не веришь своей любимой жене! Ревнуешь ее без всякого повода, Гарри! А ведь она очень любит тебя!
– Позови Бетти, Кэтрин! Мы поговорим!.. – Гарольд все время порывался встать с постели, но как только отрывал голову от подушки, пот липкой влагой тут же покрывал тело. Голова кружилась от слабости… В глазах мельтешили черные мушки… – Я не могу подняться, Кэтрин! Помоги мне встать, няня!
– Полежи еще немного, Гарри! Полежи, наберись сил и здоровья! Зачем показываться молодой и сильной женщине в таком состоянии, милорд! – няня не отпускала его, так как чувствовала, что внутренний жар охватывает его все сильнее. И все чаще лорд впадает в забытье и теряет нить времени и событий.
Похоже, рыцари давно закончили трапезничать, разошлись по комнатам. Хозяева Стэнли, судя по всему, уехали домой, захватив с собой Бетти. Вот почему она больше не пела балладу своим приятным низким голосом. Но Гарольду все чудилось и чудилось, как рыцари вторят его жене, повторяя припев баллады грубоватыми, мужественными голосами…
– Няня Кэтрин, почему Бетти не зайдет в мою комнату? Почему не посмотрит мне в глаза? Я хочу видеть ее! Попросить у нее прощения. Умолять ее вернуться ко мне навсегда, навсегда! – Кэтрин с тревогой слушала его бессвязную горячечную речь. В замке все давно стихло. Даже во дворе сегодня было непривычно тихо. Настороженная, чуткая ночь опустилась на окрестности.
Один только лишь Трэнт неутомимо нес свои стремительные воды на восток. И еле слышно плескалась вода, выбираясь на песок и вновь откатываясь назад.
Гарольд осторожно приоткрыл глаза. Серый предутренний сумрак заглядывал в распахнутое окно. Легкий ветерок ласково шевелил шелковые шторы на окне, освежал воспаленную горячкой кожу на лице и обнаженной груди.
Кэтрин слегка похрапывала, сидя в кресле. Когда сон успел сморить кормилицу, лорд уже не помнил. Гарольд бережно погладил ее пухлую руку, бессильно свесившуюся вниз и сделал попытку подняться с мягкой постели, чтобы пройти по застланному персидским ковром полу к окну и вдохнуть полной грудью насыщенного туманной влагой утреннего воздуха.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97