я выгоды изъ положенія, въ которое попала. Она желаетъ прочно устроить сына, желаетъ, чтобы было исполнено то, что ей обещано для него. Что же касается ея самой, то прежде всего и особенно она не желаетъ уезжать изъ Парижа, затемъ, она желаетъ, чтобы были уплачены ея долги, потомъ, чтобы за ней сохранили рангъ и прерогативы Императрицы, потомъ еще, чтобы у нея были деньги, много денегъ. И она получаетъ все это, получаетъ все, чего желаетъ: Елисейскій дворецъ, какъ городскую резиденцію, Мальмезонъ, какъ летнюю, Наваррскій замокъ – для охоты, три милліона въ годъ, тотъ же почетъ, какимъ пользоваласъ раньше, титулъ, гербы, охрану, эскортъ, весь внешній декорумъ царствующей Императрицы, особое место въ Государстве, место въ высшей степени странное, пожалуй, единственное въ своемъ роде, не имеющее себе примера, если не восходить къ эпохамъ Рима и Византіи.Но деньги, дворцы, титулы, – все это – ничто для него; онъ даетъ больше: свои слезы. Онъ даетъ дни глубокой скорби, проводимые въ Тріанове за игрой, – онъ, который никогда не играетъ! – онъ даетъ свои непрестанныя заботы о жене, то и дело гоняя во весь карьеръ въ Малъмезонъ пажей, шталмейстеровъ, камергеровъ, высшихъ офицеровъ, чтобы иметь всегда свежія новости a каждомъ часе, каждомъ мгновеньи, которое она проводитъ безъ него. И какъ встревоженный любовникъ, какъ самый верный и самый нежный любовникъ, онъ пишетъ письмо за письмомъ, заста вляетъ всехъ окружающихъ ездить къ ней съ визитами, желаетъ знать до мелъчайшихъ подробностей, какъ живетъ отвергнутая имъ жена. Нетъ такой любезности, нетъ такой милости, которыхъ онъ не оказалъ бы ей, чувствуя или считая себя виноватымъ передъ нею. Онъ желалъ бы, чтобы и она приняла решеніе, подчинилась свершившемуся, съ достоинствомъ приняла свое новое положеніе, сняла съ него тяжесть сознанія, что она несчастна, благодаря ему.И темъ не менее, когда онъ является въ Малъмезонъ, чтобы повидать ее и постараться утешить, онъ не обнимаетъ ее, даже не входитъ въ ея покои, старается все время держаться на виду у всехъ, потому что хочетъ, чтобы и Жозефина, и все знали, что между ними навсегда все кончено. И тщательно избегая давать кому-либо поводъ думать, что та, которая вчера была его женой, состоитъ теперь при немъ любовницей, онъ выказываетъ ей этимъ новый знакъ своего уваженія. – И потомъ, кто знаетъ? Можетъ быть, онъ и самъ все еще не уверенъ въ своихъ чувствахъ; въ такомъ случае, онъ проявляетъ къ ней не только уваженіе; онъ показываетъ этимъ, какой живой, и глубокой, и крепкой, способной пережить все, даже молодость и красоту, была и осталась его любовь, зародившаяся тринаддать летъ назадъ, такая страстная вначале, такая непоколебимая, несмотря на случайныя измены, самая властная и самая слепая, какую испытывалъ когда-либо человекъ. XVII. Марія-Луиза I. До сихъ поръ Наполеонъ смотрелъ на всехъ женщинъ, которыми обладалъ, какъ на стоящихъ ниже себя. Престижъ, который въ начале имела въ его глазахъ Жозефина, исчезаетъ, начиная съ 1806 г. Видя при своемъ дворе знатнейшихъ дамъ старой Франціи – Монморанси, Мортемаръ, Ляваль, – онъ понялъ, что такое Богарне, и научился более точно определять разстояніе между людьми. Среди его любовницъ не было ни одной, происхожденіе или известность которой могли бы льстить его тщеславію. Онъ совершенно не искалъ такихъ, а если встречалъ, то быстро въ нихъ разочаровывался и даже не доводилъ съ ними дела до конца.Впрочемъ, велика ли была бы. въ его теперешнемъ положеніи честь отъ техъ победъ, которыя онъ могъ одержать во Франціи! Чтобы связь съ женщиной могла удовлетворять его тщеславіе, она должна соответствовать его положенію; для этого необходима, по крайней мере, девушка императорской фамиліи; и таковую онъ находитъ, когда Императоръ Австрійскій молитъ его о союзе и предлагаетъ ему въ супруги свою старшую дочь Марію-Луизу.Это уже не то, что некогда было съ Жозефиной; это – доступъ не въ мнимый фобуръ Сенъ-Жерменъ; это – вступленіе въ семью королей, родство съ теми, кому древность рода и историческая слава даютъ власть надъ міромъ – съ Бурбонами и Габсбургами-Лотарингскими. Это значитъ, что достигнута последняя ступень, на которую оставалось подняться, чтобы сравняться, – по крайней мере, такъ ему кажется, – съ теми, которые предшествовали ему на этомъ, завоеванномъ имъ троне, чтобы связать себя съ ними названіями, какъ бы устанавливающими родственную связь. Онъ сможетъ сказать: Мой дядя, говоря о Людовике XVI; Моя тетка, говоря о Маріи-Антуанете, такъ какъ его будущая жена дважды, по отцу и по матери, – племянница королевы и короля Франціи.Отныне его обращеніе къ императорамъ и королямъ не будетъ уже сводиться къ одному лишь этикету иллюзорнаго братства, обычному между государями: онъ будетъ действительно ихъ пасынкомъ или ихъ внукомъ, ихъ двоюроднымъ братомъ или шуриномъ: наполеоновская система, которую онъ установилъ уже на Западе и целыхъ четыре года пытался связать съ различными династическими системами посредствомъ браковъ Евгенія, Стефаніи и Жерома, будетъ соединена черезъ собственный его бракъ съ австрійской системой, какъ некогда была соединена съ нею система Бурбоновъ. Его династія потеряетъ свой случайный характеръ – ея слабое место – и черезъ несколько поколеній, когда забудется ея революціонное происхожденіе, пріобрететъ родственныя связи, которыя Наполеонъ считаетъ въ политике единственно прочными и долговечными.Этимъ бракомъ его тщеславіе, следовательно, удовлетворено.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87