Ей совсем не хотелось ссор, но она четко поняла, что должна бороться. Бороться за себя, за свою точку зрения; и она пробовала, но заканчивалось это, как всегда, побоями. Но девочка упрямо продолжала эту борьбу: за свои любимые игрушки, за книги, которые с периодической последовательностью выбрасывались отцом. Она очень любила фантастику, сказки, стихи, а отец ей всегда говорил:
– Нечего всяким хламом мозги засорять, почитай лучше о войне, как наши солдаты грудью шли на танки, чтобы вы сейчас могли наслаждаться жизнью.
Лиза совсем не хотела читать про войну, ей это было неинтересно, но раз отец говорит – значит, надо. И она читала – совершенно без интереса, постоянно думая о том, что, когда она вырастет, никому и никогда не удастся заставить ее делать то, чего она не хочет. Но комплекс уже развился, искоренить его было практически невозможно. Она ломала себя ежедневно, ежечасно, ежеминутно, и ей это давалось очень тяжело. Потом, когда она стала взрослой, она не раз проклинала отца за то, что он сделал ее такой. Совершенно неподдающейся, взрывоопасной натурой, не признающей ничьего мнения, кроме своего собственного. Она шла по жизни напролом, невзирая на препятствия. Где-то это помогало, а в чем-то только все портило. Девушка прекрасно понимала, что не права, но никогда и никому не признавалась в этом, даже самой себе. Она очень боялась, что кто-нибудь может увидеть, какая она на самом деле, поэтому оградилась от всех своим дерзким и неуживчивым характером и была уверена, что это ее броня, которую никогда и никому не удастся пробить. Не дай бог кому-нибудь приходило в голову сказать что-то Лизе в приказном тоне. Дух противоречия восставал в ней с такой силой, что, будь тот человек четырежды прав, она ни за что не сделает так, как он хочет. Этим самым она мстила всем за свое загубленное детство, которое прошло «от приказа до приказа». Иногда ей очень хотелось, чтобы ее кто-нибудь приласкал и пожалел, но она подавляла в себе эти желания, потому что с самого детства научилась никому не доверять. Единственным исключением из всех установленных ею правил была бабушка, которую она действительно любила. Вот так Лиза и жила в постоянной конфронтации со своими желаниями и нежеланиями.
– Быть доброй и покладистой – неблагодарное занятие, – так говорил отец, – я воспитываю своих солдат не добротой, а учением четко исполнять приказы. И не дай бог меня ослушаться. Только так из них получатся настоящие защитники Родины.
«Но ведь я не солдат», – думала Лиза, но отцу ничего не говорила, потому что прекрасно знала, что за этим последует:
– Ты не солдат, но в будущем ты можешь стать матерью солдата.
Позже Лиза узнала, что отец не совсем здоров, и начало это проявляться после того, как он вернулся из Афганистана, – ей рассказала об этом бабушка. Его одержимость и фанатизм на военной почве – нездоровое проявление, но поделать с этим она ничего не могла, да и не хотела, это уже было совершенно бессмысленно и поздно. Поздно в первую очередь для нее. Единственное, что Лизу успокоило после рассказа бабушки, это то, что она простила своего отца – сразу же и за все.
Наплакавшись вволю, вспоминая свое безрадостное детство, Лиза не заметила, как уснула, и вот сейчас ее разбудили эти странные звуки, доносящиеся из других комнат. Девушка подошла к двери и уже собиралась ее открыть, как услышала несколько глухих выстрелов. В первое мгновение она даже не сообразила, что это именно выстрелы, но, когда услышала последовавшие за этим слова, поняла, что не ошиблась.
– Ты посмотрел, он точно мертвый? – спросил хрипловатый голос.
– Все в порядке, мертвее не бывает, – ответил второй.
– А баба-то где? – поинтересовался первый.
– Странно, вроде нет ее сегодня здесь, а должна бы быть, – ответил другой голос, явно растерянно, – они всегда вместе спят, когда она приезжает, а это бывает по средам и субботам, я точно знаю. Наверное, ее нет – машины не видно, она обычно во дворе свою тачку ставит.
Лиза от испуга стекла прямо по стенке на пол, здесь же, у двери.
Ой, мамочки, «мертвее не бывает»! Они убили Виктора, охнула Лиза, и в голове зазвонил противный набат, будто по вискам застучали большими молотками. Так было всегда, когда девушка начинала сильно нервничать.
«И где я могла слышать этот голос?» – отстраненно подумала девушка, вслушиваясь в малейшие звуки за дверью.
– Должна быть здесь, посмотри в других комнатах. Они вчера вместе приехали, на его машине. Давай, давай, не стой как истукан, времени в обрез, ищи, она здесь! Найдешь, долго не рассусоливай, знаешь, что делать нужно, – проговорил первый, и девушка, как только услышала эти слова, тут же вскочила и заметалась по комнате. До нее очень ясно дошел смысл сказанного, и она дико испугалась. Ей совсем не хотелось умирать, несмотря ни на что. Ни на то, что Виктор ей изменяет с какой-то там Аллой, ни на то, что у нее такой ужасный характер, ни на то, что из-за этого характера ее многие не любят, а некоторые даже ненавидят. И вообще, почему это она должна так глупо умирать, черт возьми?
– Ой, мамочки, сейчас они войдут сюда и найдут меня! Они хотят меня найти и убить! За что же это, интересно? Что делать? Где спрятаться? – продолжая метаться по комнате, как канарейка по клетке, неслышно подвывала девушка побледневшими губами. В углу стоял огромный плетеный сундук, который Виктор совсем недавно привез из Таиланда. Он вообще очень любил необычные вещи, и весь дом был напичкан всевозможными восточными штучками: напольными вазами огромных размеров, масками, которые висели на стенах практически во всех комнатах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13