Сейчас давай спать, у меня уже глаза слипаются.
– Спокойной ночи, – пробормотал мужчина и поднялся со стула.
– Ты что, в самом деле будешь спать на надувном матрасе? Смотри, какой ветер, ты простудишься на полу, – заботливо проговорила Нина.
– Ты можешь предложить что-то получше? – кисло усмехнулся Николай.
– Ложись здесь, на кровати, рядом со мной. Я надеюсь, у тебя имеется второе одеяло? – совершенно серьезно предложила девушка.
– Найдется, – улыбнулся писатель. – Не бойся, можешь спать совершенно спокойно. «Русалки» не в моем вкусе.
– Я вообще ни в чьем вкусе, – проворчала девушка. – Мужчины всегда смотрели на меня либо как на своего «парня», либо как на обладательницу хорошего банковского счета. Как на женщину на меня еще никто ни разу не посмотрел. Сейчас никого не интересует внутренняя красота, а ум – тем более. Всему мужскому населению подавай 90–60—90 и личико, как у Барби, и желательно головку без мозгов, чтобы на ее фоне всегда выглядеть непревзойденным мудрецом! А мне до Барби с моим носом, как унитазу до джакузи. Обидно, конечно, но я уже привыкла, – вздохнула Нина. Она поудобнее устроилась на подушке и закрыла глаза. – Завтра, – еле слышно прошептала она. – Я обо всем подумаю завтра…
Глава 4
Когда утром Нина проснулась и открыла глаза, первой ее мыслью было: «Куда это меня занесла нелегкая?»
Потом, повернув голову, она увидела на другой половине кровати черные волосы писателя и все вспомнила. Николай мирно посапывал, завернувшись во второе одеяло. Нина встала и взяла со стула простыню, в которой вчера щеголяла по дому. Она прошла к допотопному шкафу и раскрыла дверцу. Полюбовавшись незатейливыми шмотками писателя, она выбрала рубашку в клеточку и спортивные штаны. Когда она натянула это на себя, то сразу же стала похожа на огородное пугало. Брючины пришлось подвернуть, рукава у рубашки – тоже, но альтернативы не было, поэтому Нина тяжело вздохнула и поплелась на кухню. Девушка испытывала страшный голод, поэтому тут же заглянула в небольшой походный холодильник, чтобы хоть что-то перекусить. Там лежали колбаса, сыр, ветчина, масло и еще какая-то еда. Нина схватила колбасу и откусила прямо от целого куска.
– Здесь ножи имеются, – услышала она насмешливый голос Николая и чуть не подавилась.
– Я ошень есть захошела, даже прошулашь от голода, – промямлила она набитым до отказа ртом.
– Что ты сделала? Что это за слово такое – «прошулашь»? – засмеялся писатель.
– Проснулась, – уже нормальным голосом сказала Нина, проглотив колбасу.
– Ты давай-ка прекращай кусочничать, а лучше приготовь завтрак, – распорядился Николай и хотел выйти на улицу.
– Как? – спросила у его спины девушка.
– Не понял. Что – как? – повернулся Николай.
– Как – приготовить? – виновато улыбнулась девушка. – Видишь ли, проблема в том, что я не умею делать еду съедобной, – развела она руками, невинно хлопая большими карими глазами.
– Совсем?
– Абсолютно.
– Почему?
– У нас повариха в доме, а раньше готовила мама, когда жива была.
– Ты же женщина!
– Ну и что?
– Ты обязана уметь готовить.
– Зачем?
– А если повариха заболеет?
– В ресторан схожу.
– Здесь, моя милая, нет ни поварихи, ни ресторанов. Так что давай приступай. Яйца лежат в погребе, там прохладно, ветчина в холодильнике, вот плитка газовая, сделаешь яичницу с ветчиной. Это проще простого.
– Я с удовольствием сделаю, если ты покажешь как, – не сдавалась Нина.
– О господи, за что ты послал мне это испытание? Сидел себе, никому не мешал, писал роман, и на тебе – «здравствуйте, я ваша тетя». Ведь специально сбежал сюда, на этот остров, думал, здесь-то уж меня точно никто не достанет! Нет, свалилась мне на голову женщина, да еще такая, которая не умеет готовить, – взвыл писатель, закатывая глаза под лоб.
– Ты очень много говоришь, Коля, лучше покажи, как приготовить яичницу с ветчиной, иначе я скончаюсь от голода, – совершенно спокойно вклинилась в диалог Николая с господом Нина, мило улыбаясь мужчине.
– Ты непробиваемая штучка, – сделал заключение писатель, не скрывая своего восхищения спокойствием «утопленницы». Он спустился в погреб, достал оттуда пять яиц, прошел в дом и, вытащив из холодильника ветчину, проговорил: – Смотри внимательно, показываю один раз, – и начал крутиться у стола и плиты, при этом задавая вопросы: – Слушай, а кто такая любовница твоего мужа? Ты ее знаешь?
– Мне кажется, что это наша служанка, ведь кофе подавала она, – ответила девушка и недовольно сморщила носик. – Обалдеть можно, а с виду такая… – И Нина, неопределенно помахав руками в воздухе, добавила: – Пугливая. Хотя это совсем не помешало ей запрыгнуть в постель к моему мужу, – проворчала она себе под нос так тихо, что мужчина этого не расслышал.
– Ты что же, точно не знаешь, она это или не она? – спросил Николай, продолжая крутиться у плиты.
– Темно было, я ее не разглядела, а по голосу трудно было определить, они все время шепотом разговаривали. Шипели друг на друга, как две кобры. И потом, у нее было лицо чем-то замотано, поэтому голос все время был совершенно глухим. Предусмотрительная, зараза! Но я думаю, что это она, больше некому.
– Значит, уверенности у тебя нет?
– Если честно, то нет. Но ведь говорилось же про кофе, значит, она, больше некому, – повторила Нина. – Тем более у них вроде как роман с Никитой, я давно это заметила. Это у них еще в прошлом году началось, когда мы так же, как и сейчас, сюда отдыхать приезжали.
– И ты так спокойно об этом говоришь?
– А что – беситься? Я Никиту не люблю, мне плевать, с кем он там в постели кувыркается, лишь бы ко мне не приставал, – пожала девушка плечами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15