Это ведь Рамер! Конечно, Конрад Рамер, ординатор из первой нейрохирургии, по словам моего шефа, очень талантливый врач. Я редко с ним встречалась – в нашем отделении другая специализация, но раза два Конрад ассистировал моему профессору на операциях.
Так вот она, тайна моей девочки! Французская косметика, взрослая прическа… В нашем доме толпились целые табуны мальчишек, но Конрада Рамера Доротка не приглашала ни разу. Очень характерный симптом.
Любовь? Первое и сильное чувство, да и парень хоть куда: красивый, умный… Я улыбнулась про себя. Теперь можно с легким сердцем забыть про мошенника Омеровича, где ему тягаться с таким! Рядом с Конрадом наш смазливый квартирант казался стареющим пижоном.
Я была почти благодарна этому молодому врачу.
* * *
Вечером я просматривала медицинские журналы, когда явилась Анеля. Хватило одного взгляда на ее лицо, чтобы понять: речь опять пойдет о Доротке. Двурушничество Анели начинало меня сердить.
– Такого Кактуса у нас еще не было! Пусть пани непременно своими глазами посмотрит!
«Кактусами» Анеля называла юношей, которые находили у нас кров. Обычно они возникали на пороге с трехдневной щетиной на лице, и их подбородки действительно слегка смахивали на кактусы, точнее, на ту разновидность кактусов, которую Анеля окрестила «тещина табуретка».
На сей раз это был не пустой донос. В выборе друзей наша дочь пользовалась полной свободой, но я предпочитала знать, кто появляется у нас в доме. Поэтому под каким-то предлогом я заглянула к Доротке – полюбоваться Кактусом невиданного сорта. Анеля давно перестала ворчать, что у нас не дом, а корчма, и что нас обворуют или еще что похуже. Она принимала всех, кого приводила Дорота, и прекрасно с ними уживалась. Да и мы с Адамом тоже ничего не имели против гостей дочери.
Среди Дороткиных Кактусов не встречались пакостники, обычно это были молодые ребята, словно потерявшиеся в своей преждевременной взрослости, не знающие, что с ней делать, рассорившиеся с родными. Но, как правило, это были умные и впечатлительные ребята, отражение извечной тоски человечества по совершенной жизни.
Они обожали Адама. Никто из них не признался бы, что приходит в наш дом не только ради Дороты, но в те дни, когда муж был дома, количество гостей резко возрастало.
Адам вовсе не старался завоевать симпатии друзей дочери, он просто относился к ним как к равным.
Как ни в чем не бывало, я заглянула в комнату Доротки. Та повела себя как обычно:
– Мама, это Павел!
– Мое почтение мамусе!
Несмотря на свои устрашающие габариты, парень выглядел вполне пристойно: тщательно выбрит, в аккуратном костюме. Он схватил мою ладонь огромными лапищами, наклонился и чмокнул манжет моего рукава.
После чего, явно довольный собой, рухнул обратно в кресло. Пружины жалобно пискнули.
По неписаному закону нашего дома я несколько минут поболтала с ними и вышла из комнаты. Анеля права: такого Кактуса у нас еще не было!
– Дорота, кто это? – спросила я дочь, когда Павел ушел.
– Так, один парень. – Она притворилась, что не поняла вопроса.
– Слушай! Я хочу знать, кого ты водишь в дом! Ты слишком много себе позволяешь! Придется написать отцу!
– Отца в мои дела не вмешивай, – процедила Доротка в ответ на неумный гнев с моей стороны. Глаза ее сузились, лицо стало жестким.
Я потеряла контроль над собой.
– Как ты со мной разговариваешь?!
– Прости… Это парень из специнтерната… – Лицо дочери разгладилось.
– Специнтернат… Это что, тюрьма?!
– Да нет, мама, ничего общего… Павел – порядочный человек, серебряные ложечки можешь не прятать.
– Он мне не нравится, – беспомощно сказала я и передразнила: – «Мое почтение!»
– Да он просто пошутил… мама, как тебе не стыдно! – ощетинилась Дорота. – Уверяю тебя, Павел стоит гораздо больше, чем такой… как Омерович, например.
Что я могла ответить? Пусть даже Омерович пришел ей на ум случайно, возражений у меня не нашлось. Я-то сознательно терпела под нашим кровом сообщника профессионального преступника.
– А что они делают в этом специнтернате?
– Живут или учатся жить… Получают профессию, лечатся от комплексов и травм. Там пытаются наверстать упущенное родителями, выправить психологически горбатых… Нормальное дело! – Дорота, подчас такая наивная, теперь разговаривала со мной почти снисходительно.
Неужели, сама того не ведая, я превратилась в мещанку, оценивающую людей только по одежке? И почему я с порога решила, что этот громадный парень – неподходящая компания для моей дочери?
– Он уже у нас бывал?
– Конечно, только тогда Анеля за мной не шпионила… Мама, если она не прекратит копаться в моих вещах, я начну запирать комнату на ключ!
Итак, Дорота все знала.
* * *
Но самое худшее было еще впереди. В клинику позвонил Банащак, хотел срочно увидеться со мной. Голос его звучал как обычно, но мне вдруг стало тревожно. Мою тревогу трудно было назвать интуицией – я ведь знала, как опасен этот человек. После работы я отправилась в «Омар».
– Вечером я пригоню машину, пусть постоит у тебя в гараже.
– Какую машину? – спросила я, не желая понимать, – форменный страус.
– Твою!
– Мы так не договаривались!
– Не договаривались, но возникли новые обстоятельства.
– Я не желаю слышать ни о каких обстоятельствах!
– Придется услышать. Правда, ничего особенного не случилось, но «Варшава» сбила человека.
– Насмерть? – Я чувствовала, что бледнею.
– Насмерть. Кто-то заметил столичный номер и марку машины… Сейчас расспрашивают всех владельцев.
– Хватит! Я хочу знать: это была та самая машина?
– Нет, не та.
– Тогда чего ты боишься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78