Обе – чужие для Анны Станнингтон, хотя имена и фамилии совпадали с данными убитых.
Второй документ датирован тысяча девятьсот пятьдесят седьмым годом. После написания первой расписки минуло одиннадцать лет. На бумаге – печать клиники «Континенталь» в Бостоне.
Я, Орлано Хэррокс, свидетельствую…
Ничего необычного.
Двадцать четыре года назад на свет появился здоровый мальчик, его назвали Этер-Карадок. Внебрачный ребенок Пендрагона Станнингтона и Ядвиги Бортник-Суражинской. Польская фамилия матери искажена английской транскрипцией.
Следующий документ: копия справки из родильного отделения клиники, выданная для отдела записи актов гражданского состояния. С той же датой, что и предыдущая неформальная запись, только в рубрике «Имена и фамилии родителей' фигурирует Люсьен Бервилль. Подписал владелец клиники, доктор Орлано Хэррокс.
И досье на родителей. Доктор Орлано Хэррокс годами тайком собирал эти данные. Потом только записки об отце. Зачем ему это понадобилось? Неизвестно.
Необычная пара.
Промышленник из «Стандард Ойл» и польская иммигрантка, уборщица из нью-йоркского небоскреба фирмы на Парк-авеню, слушательница курсов живописи и художественного ткачества.
Ребенок родился, когда его отец находился в законном браке с другой женщиной, с которой он так никогда и не развелся, остановившись на раздельном проживании. Матери ребенка было восемнадцать лет, отцу – сорок восемь. Между ними лежала пропасть.
Почему именно она, маленькая уборщица? Почему Станнингтон вообще ее заметил, иммигрантку из страны своей матери? Может, последнее обстоятельство и стало решающим?
В его семье дети умирали. Что у настоящих Станнингтонов, что у ветви, основанной Яном Кардашем. Сам Пендрагон был единственным ребенком своего пожилого отца и деревенской девушки, приплывшей из Европы.
Станнингтон потерял двух жен: Кейт умерла, Рут с двумя детьми погибла в автокатастрофе, Ванесса рожала только умственно неполноценных детей. Третий из них, Артур, скончался совсем недавно, в возрасте тридцати пяти лет.
Когда Станнингтон обратил внимание на девушку, приехавшую из деревни его матери, даже, возможно, ее родственницы, ему уже было под пятьдесят. У него была все еще красивая жена и восьмилетний сын, которого приходилось пеленать и кормить, как младенца. Что и делали в швейцарской клинике. Тоска по здоровому, нормальному ребенку достигла апогея.
Еще один договор:
Мать ребенка в качестве возмещения морального ущерба, понесенного в связи с рождением и смертью дочери, получает одноразовую выплату в размере… от Пендрагона Станнингтона и настоящим навсегда отказывается от каких-либо претензий…
В результате преступного сговора Станнингтона и Хэррокса здоровый мальчик Ядвиги Суражинской превратился в мертвую девочку. Почему в девочку?
Чтобы еще больше запутать следы. А также – в понимании отца – девочку не так жаль, поэтому и мать легче перенесет потерю. А может, всему виной суеверный страх, что судьба и впрямь отнимет это якобы погибшее дитя? Стало быть, умилостивим судьбу несуществующей девочкой. Одним ударом обманули и рок, и мать.
И последний документ:
Я, Орлано Хэррокс, настоящим свидетельствую следующее.
Под влиянием Пендрагона Станнингтона и будучи полностью зависимым от него, я составил подложную справку, которая стала основанием для выдачи свидетельства о рождении Этера-Карадока Станнингтона, вписав по требованию Пендрагона Станнингтона следующие данные матери: «Люсьен Бервилль, рожденная в Канаде».
Девочка, на основании моей справки вписанная в регистр мертворожденных детей и получившая свидетельство о смерти на имя Синтия Суражинская, на самом деле являлась мертворожденным ребенком из двойни (мальчик и девочка), родившейся у чернокожей санитарки Люсьен Бервилль, работавшей в клинике «Континенталь».
Я излагаю подлинные сведения ради Этера-Карадока Станнингтона. Однако я не собираюсь предавать огласке эти данные при жизни его отца, поскольку по-прежнему финансово завишу от Пендрагона Станнингтона, а также ввиду уголовной ответственности за подлог.
Свидетельство было написано в июне семьдесят четвертого года, в тот день, когда молодой Станнингтон пришел в клинику доктора Хэррокса.
Кем была мать Этера?
Уцелевшее от резни последнее дитя женщины, у которой не осталось больше близких. Человеческий осколок между голодом, холодом, преступлением, между фронтами на измученной, истерзанной земле, где вместо пшеницы колосились мины. Мины против людей, мины против зверей, мины против земли, воды и травы.
Человеческий осколок из расстрелянного села, занесенный в огромный мертвый город. Семилетняя эмигрантка из страшного мира, который умом ни охватить, ни понять. Безграмотный ребенок матери, умевшей писать только свое имя. Из одной нищеты в другую, из стертой с лица земли деревни в каменное равнодушие Большого Города, в его многонациональную нищету.
Она очутилась подле богатства, обилия, неслыханной роскоши и транжирства, ее пищей стал миф преуспеяния, о котором трубят масс-медиа…
А вот и эпилог печальной истории. Совсем свежий отчет специализированного детективного агентства Харриса:
Ядвига Вахневич, урожденная Бортник-Суражинская, творческий псевдоним – Гая. Разведена, дочь Ханна четырнадцати лет, мать Станислава. Проживает: Варшава, Садыба… Скульптура, сценография, ковроткачество. Выставки: Париж, Нантер, Варшава, выставка и аукцион у Гермеса, галерея на Мэдисон-авеню…
На внутренней стороне обложки вклеена большая фотография.
Роскошные волосы собраны в тяжелый узел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93