не интеллектуальные достижения Линуса Полинга, а героическую страстность Карла Линдберга; не изобретателей монорельса и компьютеров, а авторов гневных революционных песен, которые нас разобщают.
И что особенно странно – эта тенденция усиливается в периоды благоденствия. Чем обеспеченнее наши граждане, тем больше они презирают трезвый расчет, который принес им это богатство, и все более страстно отдаются во власть эмоций. Вспомните безобразные эксцессы диких двадцатых годов, презрение к истеблишменту шестидесятых. Вспомните недавнее прошлое – беспримерное процветание, обеспеченное И-энергией, и неприязнь к самому Кенцо Иагаи; все, кроме ближайших последователей, считали его алчным и бесчувственным. И в то же время наш народ преклоняется перед писателем-нигилистом Стефаном Кастелли, „сентиментальной“ актрисой Брендой Фосс и бросающим вызов самому дьяволу ныряльщиком в гравитационный колодец Джимом Морзом Лютером.
Размышляя над этим феноменом в обеспеченных И-энергией домах, отметьте нынешний взрыв неадекватных эмоций против Неспящих, нарастающий с момента публикации совместных открытий Биотехнического института и Чикагского медицинского колледжа.
Неспящие обладают тонким умом. Они спокойны, если определить этим повсеместно порицаемым словом умение направить свою энергию на решение проблем. (Лауреат Пулитцеровской премии Кэролин Риццоло вынесла на суд зрителей потрясающую пьесу об идеях, а не о буйстве страстей.) Все они отличаются врожденной целеустремленностью, которой способствует сэкономленное на сне время. Их достижения в основном лежат в области логики. Это: электроника, юриспруденция, финансы, теоретическая физика, медицина. Потенциальные долгожители, Неспящие педантичны, жизнерадостны и молоды.
И в нашей фантастически процветающей стране их все больше ненавидят.
И правда ли, что наша неприязнь, пышный расцвет которой мы наблюдаем в последние несколько месяцев, порождена „несправедливыми преимуществами“, которые есть у Неспящих в получении работы, повышении по службе, деньгах и успехе? Действительно ли это зависть? Или корни ее в типично американской привычке „палить от бедра“, ненавидеть превосходящий ум?
Если это и впрямь так, то следует призадуматься об основателях нашего государства: Джефферсоне, Вашингтоне, Пейне, Адамсе. Все они были обитателями Эры Разума. Эти люди создали наше упорядоченное и сбалансированное законодательство именно для того, чтобы защищать собственность, нажитую уравновешенными и рациональными индивидуалами. Возможно, Неспящие – это пробный камень нашей веры в закон и порядок. Да, Неспящие НЕ БЫЛИ „созданы равными“, но отношение общества к ним следует выверить со всей тщательностью, доступной нашей юриспруденции. Возможно, мы узнаем о себе много нелицеприятного, но от результатов этого исследования зависит наша самооценка.
Реакции общественности на научные открытия последнегомесяца недоставало здравого смысла.
Закон не театр. Прежде чем издавать вердикты, отражающие неприглядные и несколько театральные чувства, нужно хорошенько удостовериться, что мы в состоянии трезво оценить их».

Лейша обхватила себя руками и, широко улыбаясь, в восхищении уставилась на экран. Затем позвонила в «Нью-Йорк Таймс» и спросила, кто написал передовицу. Любезности у секретарши сразу поубавилось, и она резко ответила, что редакция не дает справок.
Но и такой ответ не испортил Лейше настроения. Радость требовала физических действий. Лейша вымыла посуду, перебрала книги, затеяла перестановку.
Сьюзан Меллинг позвонила ей, как только прочла передовую; они тепло побеседовали несколько минут. Не успела Сьюзан повесить трубку, телефон зазвонил снова.
– Лейша? Твой голос совсем не изменился. Это Стюарт Саттер.
– Стюарт!.. – Они не виделись четыре года. А весь роман длился два и сам собой кончился. Лейша вновь явственно ощутила его объятия, там, в общежитии, – сколько же воды с тех пор утекло! Воображаемые руки превратились в руки Ричарда, и внезапная боль пронзила ее.
– Послушай, – сказал Стюарт, – мне нужно кое-что тебе сообщить. Ты на следующей неделе сдаешь экзамен в адвокатуру, да? А потом тебе предстоит стажировка в конторе «Морхауза, Кеннеди и Андерсона».
– Откуда ты знаешь, Стюарт?
– Сплетни в курилке. Шучу. Но юристов в Нью-Йорке не так много, как тебе кажется. А ты – довольно заметная фигура.
– Да, – бесстрастно согласилась Лейша.
– Нет ни малейшего сомнения, что тебя вызовут и допустят к экзамену. А будешь ли ты работать у Морхауза – не известно. Два старших партнера, Алан Морхауз и Сет Браун, передумали после взрыва этой… хлопушки. «Неблагоприятная реклама для фирмы», «превращать закон в цирковое представление», и т. д., и т. п. Ты знаешь эти песни. Но у тебя есть и два сильных сторонника – Энн Карлайл и старик Майкл Кеннеди. Он довольно крупная величина. Вот я и решил посвятить тебя в ситуацию, чтобы ты знала, на что рассчитывать в борьбе.
– Спасибо, – сказала Лейша. – Стю… почему тебе не безразличны мои дела?
На другом конце линии воцарилось молчание. Потом Стюарт очень тихо ответил:
– Не все тут кретины, Лейша. Справедливость все еще что-то значит для некоторых из нас. И достоинство тоже.
Лейша почувствовала необыкновенный подъем.
– Многие также поддерживают вас в этой дурацкой борьбе за отвод земли под Убежище, – продолжал Стюарт. – Возможно, ты этого не знаешь, но это так. На суде вам будет оказана любая помощь.
– Я Убежищем не занимаюсь.
– Ну, я имел в виду всех вас в целом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104