Джехан взорвалась. Казалось, она только искала предлога, чтобы
взорваться, стрельба по мишеням на тренировочном поле не дала ей
возможности разрядиться, и она набросилась на сестер.
- Осторожность! Теперь, оказывается, чтобы быть сестрой-легионером
надо быть осторожной! Что же случилось? Или это просто другое название
трусости?
Все гневно зароптали, но начальница поднялась на ноги и ровным
голосом проговорила:
- Следующая атака, Джехан, возможно, будет со стороны Делизии против
Джелы, возмездие за... вчерашнее.
- Или они просто посмеются над нами, - пробормотал кто-то.
- Мы не можем позволить себе терять легионеров. Ты же знаешь, как эти
мерзавцы держат свое слово. Если ты будешь повсюду ходить одна...
- Пусть только попробуют напасть, - огрызнулась Джехан. Она знала,
что ведет себя глупо, но то, что она понимала это, злило ее еще больше.
Девушка не прибавила больше ни слова и пошла прочь. Сестра-легионер была
права, ей не следовало спорить, к не следует ходить одной. В чертовом
городе гедов ничего нельзя сделать - в этом вся проблема. Нельзя
охотиться, нельзя сражаться, нельзя покинуть Эр-Фроу. Куда ни пойдешь -
всюду стены. И поделать с этим ничего нельзя.
Ничего не могла сделать Джехан и для своей подруги.
Талот отказалась от пищи, отказалась от любви, отказалась - в это
невозможно было поверить - метать триболо на тренировочном поле. Когда
Джехан спросила Талот, пойдет ли та в Дом Обучения, подруга не ответила,
просто продолжала лежать, спрятав лицо в подушки. Ее рыжие волосы выбились
из тугого легионерского узла, который она так и не распустила со вчерашней
ночи. Вид этих перепутанных локонов вызвал в Джехан чувство невероятной
беспомощности, которую она не могла выносить ни минутой дольше. Талот было
плохо, и ее боль стала болью Джехан. И справиться с этой болью девушка не
могла. Надо было что-то делать, помочь Талот снова стать самой собой.
Иначе, Джехан чувствовала, что может сойти с ума. Она ненавидела этот
город, где стены говорят, где они внезапно появляются из-под земли, где
люди вынуждены менять свои привычки и законы, где нельзя быть такой, какой
ты была раньше!
Джехан со злостью рубанула ножом по головкам высокой ручейной травы.
Вместо того, чтобы упасть и рассыпать на землю семена, головки пригнулись
и безвольно закачались из стороны в сторону.
Девушка решила пойти сегодня в Дом Обучения и, свернув с дорожки,
отправилась в дикую часть города. Нет, учиться она сегодня не будет - ей
надоела болтовня трехглазого чужака, не хотелось видеть первого
лейтенанта, который каким-то образом перестал быть первым лейтенантом, и
самодовольных делизийцев. Джехан шла быстро, для большей безопасности
направляясь к северной стене. Дул легкий ветерок, но он не мог охладить ее
пылающих щек. Она встряхнула головой и сжала рукой лук. Если бы ей
попалась дичь и она хоть кого-нибудь подстрелила, если бы только она могла
охотиться, если бы могла сделать хоть что-нибудь!..
Впереди и чуть слева от нее высилась громада пустого зала. Раньше в
нем жил белый варвар со своей подругой-проституткой. Девушка замедлила шаг
и услышала мужские голоса.
Она наложила стрелу на тетиву, потом убрала ее и вместо этого достала
трубку с дробью, которая висела у нее на поясе. Бешенство исчезло,
внезапно уступив место холодной сосредоточенности. Используя куст колючек
как прикрытие, она быстро выступила из-за угла и увидела делизийских
солдат. Вот и прекрасно, сейчас она с ними разберется!
Но это были не солдаты, а джелийские горожане - они стояли спиной к
девушке. Горожане? Джехан опустила трубку и приготовилась спросить, что
они здесь делают. Но в это время один из горожан пошевелился, и за ним
Джехан увидела женщину. Это была делизийка-стеклодув. В каждой руке она
держала чашу, ее лицо было очень бледным. Горожанин сделал шаг к Эйрис и
протянул к ней крепкую руку. Женщина кинула чашу ему в лицо, повернулась и
побежала. Горожане устремились за ней.
Джехан показалось, что она снова в вельде, по ту сторону Серой Стены,
что обессиленная и пошатывающаяся Эйрис прислонилась к дереву и спрашивает
ее: "А что, если бы они были джелийцами, Джехан? Защитила бы ты меня
тогда?" Но теперь она не обязана защищать Эйрис. Она пыталась защитить от
боли Талот, но неудачно. А главнокомандующая отдала легионера врагу, чтобы
тот убил его, первого лейтенанта изгнали из легиона, и все старые
правильные законы превратились в стены, которые больше не могли никого
защитить.
Эйрис вскрикнула. Горожане повалили ее на траву, один заломил ей руки
за голову, а другой подобрал большой валун.
Убийство делизийца из мести было запрещено, но Белазир ничего не
говорила об увечьях, ведущих к смерти.
Эйрис высвободила одну ногу и с силой ударила в пах одному их
нападающих, тот взвыл от боли. Другой от удивления ослабил хватку. И Эйрис
сбросила его руки и попыталась освободиться. Джехан с изумлением взирала
на эту сцену:
М_о_к_р_и_ц_а_ сражалась! Слепо, неумело, без всякой надежды на
успех, но она все же сражалась! Уже позже, снова и снова прокручивая в
мозгу эту сцену, Джехан поняла, что если бы Эйрис пассивно лежала, если бы
она причитала, плакала или умоляла своих врагов о пощаде, Джехан ушла бы,
но Эйрис сопротивлялась. Она делала хоть что-то. И оттого, что женщина
хотела помочь себе, оттого, что Джехан ничего не могла сделать для Талот,
оттого, что все стены в этом отвратительном городе были не такие, как
везде, оттого, что бездействие сводило ее с ума - Джехан подняла трубку с
дробью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128