Своего командира? Так
вот как работает твоя "военная сметка"? А ты - если Калид даст тебе
приказ, связанный с этими Кридогами - ты подчинишься своему командиру?
Карим нахмурился.
- Ответь мне. Ты подчинишься?
По лицу Карима было видно, что он борется сам с собой.
- Если Калид отдаст солдата этим подонкам и прикажет мне участвовать
в этом... - начал он неуверенно.
- То что ты сделаешь?
- Я выполню приказ командира, - выдохнул он.
Напряжение оставило Ондар. Она мягко, почти смиренно, будто
извиняясь, дотронулась до руки Карима.
- Я знала, что ты скажешь это.
- Но Келовар мог не подчиниться. Он мог, Ондар.
При имени Келовара Ондар снова повернулась к Эйрис.
- Почему ты молчишь, Эйрис? Я знаю, что ты и Келовар...
Эйрис почувствовала сухость в горле. Ей удалось выдавить из себя
только одно слово:
- Нет, это не так.
- Мне кажется, - задумчиво продолжала Ондар, и Эйрис поняла, что она
говорила это для Карима, чтобы проверить, насколько велика ее только что
одержанная победа, - что это хуже для джелийцев, чем для нас. Они никогда
не участвовали в сделках: попытки заполучить что-нибудь по лучшей цене
только раздражают их, потому что им самим не разрешается поступать так.
Моя мать торговала с Джелой. Они не могут торговаться, они не знают, как
на самом деле нужно заключать сделки...
- Потому что они дураки, - вмешался Карим, - тупые, как камень. Не
позволяют мужчинам и женщинам-легионерам спать друг с другом, боятся
беременности. Не позволяют легионерам спать с горожанками, потому что те
ниже их по положению. Приходится их женщинам спать друг с другом -
любопытно, как это они делают, интересно было бы посмотреть...
Ондар сжала кулаки и обратилась к Эйрис:
- Пойдем, пообедаешь с нами.
- Нет. Мне... мне надо кое-что сделать, я...
- Ты какая-то бледная. Не заболела?
- В Эр-Фроу никто не болеет, - изрек Карим. Он пристальнее посмотрел
на Эйрис. - Скажи нам, Эйрис, что ты думаешь о соглашении Кридогов? Ты еще
ничего не сказала.
- Я думаю, его заключили смелые люди, - свое убеждение Эйрис
высказала тихим голосом, но это было ее собственное убеждение. - Все
шестеро - смелые люди. Они решили попытаться остановить убийства, любой
ценой... Эр-Фроу - не для убийств, и Дахар прав, что понял это.
- Калид, - поправил ее Карим. Его глаза сузились. - За Делизию
говорил Калид.
- Она имела в виду и Калида тоже, - вмешалась Ондар. - Ты не видишь,
что она устала? Иди, приляг, Эйрис.
- Сейчас пойду.
Стоя рядом с кухаркой, кипятящей отвар из шар-травы и ягод лин, она
пыталась вспомнить слова Дахара и понять их скрытый смысл. "Почему
делизийка беспокоится о джелийской проститутке? У тебя есть причина?" -
спросил он с волнением. Возможно, Дахар искал подтверждения, что
существует какая-то связь между ней и СуСу, между делизийцами и джелийцами
- между ним и Калидом? "Это хуже для джелийцев, чем для нас, - сказала
Ондар. - Они никогда не понимали сделок". Да, подумала Эйрис, потому, что
джелийцы всегда стараются выполнить условия сделок. И вспомнила о Джехан,
которая провела делизийку через вельд, считая, что к этому ее обязывает
честь. Но когда Джехан убила мужчин, напавших, на Эйрис, и та спросила ее:
"А что, если бы они были джелийцами?", даже Джехан, молодая и
неискушенная, заметила, что два обязательства, которые противоречат друг
другу, могут раздавить ее, как два катящихся навстречу камня, и в гневе
отступила.
Дахар не был ни молодым, ни неискушенным. Эйрис подумала о его остром
уме, жадном до всего, чему учили геды, снова почувствовала его ладонь на
своей руке и поняла, что у Дахара была какая-то своя боль, когда он нес
варвара внутрь Стены. Его попытка не показать эту боль не удалась, когда
она задала вопрос: "Что произошло сегодня утром? Что ты сделал?" Но то
была только половина того, что она хотела спросить. Чего ему стоило то,
что он сделал, и как смог позволить себе вступить в торг с делизийцами -
вот что интересно Эйрис. Наверное, этот торг и причинил ему боль.
- Держи, - сказала кухарка. - Два харбина.
- Мы договаривались - один.
- Нет, не договаривались. Два, - сказала женщина. - Это же базар, и
на нем принято торговаться. - Она хитро блеснула глазами.
Эйрис кинула кухарке под ноги одну монету и пошла прочь,
сопровождаемая градом проклятий. Вряд ли стоило уделять внимание этому
маленькому происшествию, но оно вывело Эйрис из себя, и она долго не могла
успокоиться.
Когда женщина дошла до караульных, почти стемнело. Караульные не
разрешили ей пройти в залы делизийцев, она повернулась и пошла назад.
Эйрис душила бессильная злоба, и она отчетливо представила себе, что
должна чувствовать СуСу, эта крохотная женщина, почти ребенок, сидя одна в
своей запертой комнате. Помня, что Дахар советовал ей не давать настою
осесть, она не смешала отвары, а несла их в двух разных чашах, чтобы
отдать их СуСу завтра, когда караульные начнут пропускать людей в Дом
Обучения. Бедная девочка! Ей всю ночь придется пробыть одной!
Эйрис осторожно поставила обе чаши в дальний угол своей комнаты, за
кучей проволоки, электромагнитов и простеньких моторов, которые она
научилась делать. Прислонившись спиной к стене, женщина уселась на
подушках и закрыла глаза. Перед ней замелькали картины: белый великан и
СуСу - испуганный, забитый ребенок, Дахар возле Стены, СуСу, умоляющая
Гракса позволить ей остаться со своим другом, и Гракс, который так хорошо
умеет все объяснять, но не умеет понять горя людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128