Ураган прокатился по Москве, как разъяренный слон в посудную лавку. Он ломал и крушил. Потом ураган улегся, но только набрал силу ливень. Он клокотал и пенился за окнами, неласковый, злобный, тащил за собой, как бычка на привязи, рычащий и спотыкающийся гром, — а в плотно зашторенном огромном кабинете, богатейше обставленном и тихом, как неописуемо роскошный саркофаг, царила тишина. Сквозь ее властный полог не пробивались ни звуки дождя, ни конвульсивно-рваные вздохи ветра. Ее, эту тишину, тревожили только негромкие и отрывистые слова — холодные, веские, падающие на матово мерцающую поверхность огромного стола, как капли расплавленного воска. Нет, свинца. Мягкий рассеянный свет сочился с потолка и стен, отчего оказалось, что на них раскидано несчетное количество микроскопических светильничков. Да, быть может, так оно и было…
А слова — капли свинца — падали и падали:
— Я не думаю, что это возможно. Эти джеймсбондовские штучки и установочки — не метод для серьезной работы.
Сказавший эти слова рослый светловолосый здоровяк лет около тридцати пяти настороженно посмотрел на небритого черноволосого мужчину в дорогом сером костюме — очевидно, «Brioni». У мужчины было длинное узкое лицо с холодными серыми глазами и утиным носом, строгие тонкие губы и властный подбородок, выдающийся вперед. Услышав то, что сказал его собеседник, небритый мужчина поджал губы и, положив руку на трубку одного из стоящих перед ним многочисленных телефонов, негромко проговорил:
— Мы платим вам большие деньги не за то, чтобы вы становились во вторую позу Геннадия Андреича Зюганова перед принятием «грабительского» и «антинародного» бюджета в первом чтении и говорили мне тут: ах, это невозможно, — и забарабанил пальцами по столу.
— Но, Антон Николаевич…
— Да не нужно мне никаких «но»! — перебил его мужчина с холодными серыми глазами. — Я сам понимаю, что это в самом деле невозможно. Подумать только: уничтожить Романа Вишневского! Примерно с такой же степенью вероятия можно выдать директиву: убить Бориса Березовского или даже — убить Путина. Но ведь нужно не констатировать собственную беспомощность, а пытаться изыскать какие-то новые способы, новые методы ведения работы, вот что! Думаете, я не имею понятия о том, какой уровень охраны у господина Вишневского? Если вы так думаете, что совершенно заблуждаетесь! Я прекрасно знаю цену его службе безопасности. Она очень высока, эта цена. Все-таки не кто-нибудь, а олигарх! Не нравится мне это словечко, но тем не менее… Один Адамов, шеф «секьюрити» Вишневского, стоит десяти… вот именно, десяти!.. десяти дюжин таких деятелей, как вы!
— Но в таком случае отчего же вам ни прибегнуть к помощи другого, более высокопрофессионального специалиста? — мастерски подстроившись под холодный, сдержанный тон собеседника, спросил блондин.
Небритый постучал по столу полусогнутым пальцем и, закурив, проговорил сквозь зубы:
— Потому что лучше вас я пока что не нашел. Разумеется, среди тех, кого можно купить. А вот Адамов не продается. К моему сожалению и сожалению моего шефа.
— А говорят, что приказ на уничтожение Вишневского имела ФСБ, и получен был приказ чуть ли не от… в общем, велись же обыски и выемки документов из головного офиса «Мик-ойла», «Альмерского алюминия» и даже «Транссибнефти» — самого лакомого кусочка из жирного пирога империи Вишневского!
— Вы слишком много болтаете, — перебил человек с холодными серыми глазами. — Возможно, что это и соответствует истине. Я не собираюсь ни подверждать, ни опровергать сказанное вами касательно приказа на физическую ликвидацию Романа Арсеньевича. Значит, структурам ФСБ оказались не по зубам службы безопасности Вишневского.
— По-моему, он собрал у себя чуть ли не самых лучших специалистов во всем бывшем Союзе, — осторожно заметил его собеседник. — Они работают практически идеально. Я сам не раз убеждался в том, что…
— Ну вот… вы начинаете хвалить собственную контору — службу безопасности Вишневского. Хотя, наверно, ваша оценка близка к истине. — Антон Николаевич потер небритую щеку и прищурил и без того узкие глаза. — Впрочем, в любой, даже самой неприступной крепости можно найти слабое место. Определенная брешь. Мне кажется, у господина Вишневского такое место есть.
— Вы, конечно, говорите о его племяннике? — осведомился блондин. — Об Андрее?
— Вот именно, Алексей. Постарайтесь познакомиться с ним поближе. Говорят, дотаточно интересная личность. Или вы уже знакомы с этим господином?
— Да.
— Ну что ж… тогда постарайтесь побыстрее…
Алексей пожал плечами и осмелился перебить Антона Николаевича:
— Я работаю в этом направлении. У меня есть знакомство с одним человеком из близкого окружения Вишневского.
— И кто же это?
— Моя жена.
— О! — выговорил Антон Николаевич. — О! Однако. И кто же она при этом Андрюше Вишневском?
— Она солирует в его группе подтанцовки.
— Ясно. Она с ним как… в каких отношениях?
Алексей помрачнел.
— Кажется, в никаких, — наконец сказал он. — Андрюшу Вишневского, по всей видимости, женщины не интересуют. Вообще он редкий отморозок. Из гей-клубов не вылезает: то в «Центральной станции», то в «Черном лебеде»… то еще где-нибудь.
— Значит — педераст?
— Вообще-то, вроде как би.
— Что, простите?
— Би. Бисексуал то есть. И с мужиками, и с бабами.
Антон Николаевич пожал плечами:
— Вот как? Ну что ж… бывает. А репертуар у него, по-моему, ничего. Моя дочь, во всяком случае, слушает и на концерт ходила раза два. В ночной клуб. Во всяком случае, бывает и хуже.
— Я не люблю нашей эстрады, — холодно ответил человек из службы безопасности одного из богатейших людей России, из числа тех, кого кратко именуют «олигархами», — владельца нефтяной империи и ряда алюминиевых заводов Романа Арсеньевича Вишневского.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15