.. Говорила с кем-то по телефону... "Гришенька, не волнуйся, я его дожму. Он мне сам скоро всё подарит! Дневники видела, причем, совершенно случайно. Пока прочитать не удалось: он их постоянно держит на работе. Дома я его по другому "достаю". Так достаю, что аж почернел весь, доказывая мне свои способности. Да ладно тебе, всё равно я только твоя и ничья больше!.. Да вы пошарьте у него в служебном столе, вдруг, он там их держит...".
Попробую покаяться, пока не поздно... Да и нет за мной "криминала" никакого. Кровь Миши Короткова - на Мыльникове. А находки сдам государству. Пока придётся делать вид, что ничего не знаю, чтоб не переполошились раньше времени. А как вызовут официально - вернусь домой. Анна, конечно, будет шуметь, но простит. Она всегда привечает несчастненьких. Немедленно отвезу отцовские записи к матери. Столько лет они там лежали, пускай побудут еще. И свои схороню там же пока... Господи, помилуй! Надо было взять оттуда не крест золотой, а образ. В церковь отнести - так они бы всю мою жизнь за меня молились. Ну и влип в историю! Мать, если можешь, заступись за меня оттуда... Помоги!..".
Это была самая последняя запись.
Сделана скачущими кривыми буквами, будто в машине или в поезде...
Анна выключила фонарь. Алексей долго ждал хоть какой-нибудь реплики, наконец, не выдержал:
- Ну, что скажешь?
Анна вышла из оцепенения:
- Ничего. Помолчим пока. Вот найдем Марью Павловну, тогда и скажу. Зачем об одном и том же - дважды?..
Алексей прибавил газ и сосредоточился на том, как благополучно миновать пост ГАИ при въезде в Москву.
* * *
Спросонок Марья Павловна Луканенкова не сообразила, кто звонит. Наконец, узнала Анин голос, поняла, что они с Алексеем - в городе и объяснила, как её найти.
Потом она растолкала Смыслова, поджавшего длинные тощие ноги на Маринкиной постели, безжалостно выгнала: "Спать дома надо! Попутку поймаешь, а нет - на своих двоих доберешься. Недалеко!" - и поставила на электроплиту кастрюлю с водой: как раз к их приезду согреется. Жаль, что чайник остался в номере. Сопрёт ещё кто-нибудь! Убрала постель.
Поджидая гостей, снова задремала. Звонок застал её в кресле.
- Добро пожаловать, гости дорогие! Давненько не виделись! - громко засмеялась Луканенкова, но как только увидела заспанного Юрку и хмурые лица Арбузовой и Арина, тут же прекратила веселиться. - Что стряслось? Нашли бумаги?..
- Нашли... - сумрачно подтвердила Анна.
- А что ж такие лица, будто умер кто?..
- Не умер... - Анна взяла сообщение на себя. - Убили...
Марья Павловна побелела сквозь свои румяные щёки.
- Анька, не томи душу! Кто-то из твоих?.. - она побелела ещё больше. Моя?!.
Алексей взял из Юркиных рук уже виденного прошлым утром на кухне у скульптора сказочного козлика. Луканенкова поняла.
- Трегубов... Шурик... Вот скоты... мерзавцы... Как это случилось?
Подробностей они и сами не знали... Анна попросила Марью Павловну:
- Маш, где можно пристроить Юрку? Я его уложу, Алексей пока расскажет тебе всё, что нам удалось выяснить.
Через несколько минут Луканенкова позвала Анну из детской в коридор и зашептала:
- Слушай, не знаю, что там между вами произошло, но он не хочет тебе говорить. А я считаю, что Трегубова вполне достаточно.
Анна "завелась":
- Во что ещё я по его мнению не должна вмешиваться? Опять - его "личное дело"?..
Марья Павловна осадила её:
- Да не ори ты! Я же обещала, что не скажу! Не будь дурой и сядь.
Анна продолжала стоять, упрямо надеясь на свои силы:
- Ну, обещала, так говори.
- Лёшку твоего зацепило.
У Анны похолодели руки, ноги подогнулись, она почти упала на край светлой полированной галошницы.
- Что значит "зацепило"?
- Пулей.
Анна закрыла лицо и стала качаться из стороны в сторону.
- Это я им приношу несчастья. Меня надо убить. Я - меченая! Прав был Мыльников: пусть Машку усыновят, - тут же автоматически поправилась, удочерят приличные люди. Со мной они все пропадут ни за грош...
Марья Павловна только руками всплеснула:
- Ах ты, умница! Да что ты несёшь! Слушать тошно! Ничего серьёзного у Алексея нет, крови только много потерял, но жить-то будет!
- Растрепала всё-таки!.. А ещё в органах работаешь! - раздался укоризненный голос. - Давай, ковыляй за перекисью и йодом.
Алексей присел перед свояченицей на корточки, отвёл её руки в стороны:
- Ну, что ты причитаешь? Вот он я - живой и здоровый. Подумаешь, слегка чирикнуло по рёбрам. Не дождутся!.. - он заправил её волосы за уши. - Ну, открой глаза, Аннушка!
Она послушно разлепила веки, взглянула на него, обидчиво поджала трясущиеся губы:
- Почему ты мне в машине не сказал?
- До города же надо было добраться!
- Решил, что и это - не моё дело?.. Почему...
Марья Павловна принесла перекись водорода, стерильные бинты и пластырь:
- Почему да почему... По кочану! Пошли в комнату, а то Юрку разбудим. Алексей! Хватит героя из себя корчить, марш на диван! Да прямо на покрывало ложись, потом застираю!
Анна помогла ему снять тёмно-синюю футболку, на которой расплылись мокрые пятна, совсем не похожие на кровь. Зато левая сторона его туловища была залита потёками из рваной раны на боку. Выглядело зловеще.
- Кто из вас меня подштопает? - обратился Алексей к дамам, глядя на Анну.
Луканенкова внимательно осмотрела поврежденное место.
- Слава Богу, навылет, но не мешало бы врачу показать... Ты, собиратель шрамов, не дергайся!
Он сморщился, когда раствор, вылитый на рану, неприятно зашипел.
- Ну, убедилась сама, что ни один существенный для жизни орган не поврежден?.. Даже ребро, из которого ты была сделана... Ань, тебе меня уже совсем не жалко? - поинтересовался он, увидев, что она отошла к столу и наблюдает за процедурой издали.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101