- Нет! - требовательно остановила Анна того, кого назвали Стасом. Пусть сначала уйдет мальчик! - она схватила кожаный ворот журавля, притянула далёкое вражеское ухо к своим губам: - Или вам нужны свидетели?.. Не стоит, чтобы он видел, как вы станете "разбираться" со мной...
Стас кивнул и заметил Левше:
- К чему о пацана руки марать? Достаточно на сегодня!..
Тот раздраженно уточнил:
- Я же сказал, пусть идёт! Но только, когда мы смотаемся: не хватало еще, чтобы он всех ментов в округе поднял. И так еле дождались, когда они отсюда уберутся!
Анна повернулась к Юрке и, глядя сквозь его умоляющие глаза, повелительно приказала:
- Марш наверх, молодой человек! - Она грозно нахмурила брови. - Или вы хотите, чтобы вами занялись эти господа?..
Больше всего на свете Юрка боялся материнского гнева. Она редко наказывала их, лично он помнил два раза, но запомнил - на всю жизнь.
Он встал, повернулся к ней крепко связанными за спиной руками.
- Нет! - рявкнул Левша. - Иди так!
Анна молча проводила сына взглядом до лестницы.
Бандюги, видимо, предполагая, что с ней у них будет ещё меньше хлопот, чем с Алексеем, расслабились окончательно. Стас решил прогуляться по кухне. Он покрутил в руках тяжелую скульптуру по мотивам сказки Бажова, осмотрел шкаф, в котором Саша Трегубов хранил продукты, вытащил оттуда пакет с сушками и громко захрустел. А Левша даже отложил в сторону пистолет, продолжая изучать дневники.
- Ну, класс! - выражал он своё восхищение. - Кофр должен нас премировать!
- Как же, премирует, если узнает, что ты туда заглядывал! - заметила Анна.
Тут и второго разобрало любопытство. Плюнув на запрет начальства, Стас подсел на лавку рядом с напарником напротив Анны. Полуграмотные дикари с трудом разбирали чужой почерк и только ухмылялись, изредка толкая друг друга локтями.
Анна поняла почти незаметное повторное движение Алексея и поторопила читателей:
- Вы думаете, что можно спокойно вот так сидеть? - она напомнила Левше: - Ты же стрелял. Думаешь, никто не услышал?..
Левша подивился её нетерпению, но кивнул: права, мол.
Он отдал напарнику приказ сесть за руль и объехать кругом: всё ли спокойно. Он встретится с ним позже на площади, напротив автобусной остановки.
- Разве сегодня твоя очередь? - понял его Стас. - А ты справишься с ней один? - уточнил инкубаторский и был угрожающе изгнан взглядом.
- Давай не здесь... - попросила Анна. - Не хочу, чтоб мальчишка видел.
- А чего тут видеть, - ухмыльнулся Левша. - Мы же не трахаться с тобой будем. Хотя, если ты не будешь сильно визжать, может успеешь получишь перед концом вполне приличное удовольствие. Другие не жаловались...
- Мне твой конец ни к чему, - вскипела женщина, но её щиколотку сильно сжал, а потом погладил Алексей.
Анна примерно поняла, какую игру ей придётся вести.
- В принципе, если разобраться, ты прав: терять мне уже нечего.
Тон её изменился, она начала говорить нежно, с придыханием: "настроиться на волну" ей основательно помогали руки мужчины, которому она доверилась, который теперь стал опорой, защитой, надеждой. Голос Анны стал глуше, таинственней:
- Ты, наверное, прекрасный любовник! Жаль, что судьба не свела нас при других обстоятельствах. Мне так хочется почувствовать твою силу, твою нежность, твои объятья, тяжесть твоего тела...
Удивлённый наёмник смотрел на неё, не подозревая, что Анна адресует последние признания вовсе не ему. А она продолжала тихо, словно гипнотизируя, стараясь, чтобы её слова не разобрал Юрка, который наверняка прислушивался к каждому звуку, идущему снизу:
- Пойдём в горницу, милый, я покажу тебе, как любит женщина, когда она знает, что это - в последний раз в её жизни...
Левша ухмыльнулся, машинально проверил, на месте ли его "причинное место", расстегнул куртку и, не глядя, бросил её на стол, поверх дневников и пистолета...
Анна встала, вновь получила ободряющее пожатие Алексея, перешагнула через его ноги, обняла убийцу Трегубова и повлекла его с веранды в комнату...
Наёмник зашарил по ней, а она, изображая бурную страсть, изгибалась в жирных руках, стараясь отодвинуться как можно дальше и вскрикивать погромче, чтобы заглушить шаги Алексея... И восемнадцати секунд не прошло с этого момента, как гипсовый козлик наконец нашел понравившуюся ему площадку и высек из черепа наемника не один самоцветный камень: Алексей обрушился на Левшу со всей уже не сдерживаемой ревнивой яростью...
Он сунул Анне последний скульптурный эскиз Трегубова: "Серебряное Копытце" из сказов Бажова. После этого туго прибинтовал липкой лентой отсутствующую шею обмякшего быка - производителя смерти - к высокой металлической ножке тяжелой старомодной кровати, упаковал этой же лентой руки и ноги Левши (в кожанке которого её оказался целый рулон), сгрёб со стола бумаги и позвал Юрку.
- Давайте скорее, второй может вернуться! - торопил он, пока мать распутывала узлы на руках сына.
Уже в машине мальчик хрипло сказал прерывающимся голосом:
- Дядя Лёша, ведь они скульптора... Я слышал... Они хотели у него узнать, где мама скрывается и кто еще, кроме вас, помогал ей Пашку с Петькой вытащить. Только он им ничего не... - в глазах Юрки навсегда запечатлелся брошенный ими во дворе, беспомощно лежащий на боку мотоцикл дяди Саши Трегубова. - Вы его убили, этого бандита?..
- Нет, сынок! - оговорился Алексей, - У него для этого дружки есть. Они сами с ним разберутся, или снова кому прикажут: их дело подневольное. А я - делаю, как хочу.
Анна сквозь слёзы глядела на него:
- Господи, Лёш, я уже думала... Какое счастье!.. Какое горе!..
Лицо Алексея вдруг перекосилось:
- За Сашку они все равно заплатят.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101