- Всё, Вилли, давай ключи. Ты говорил, они у тебя, - поторопил Франц.
Бурханкин кивнул, похлопал себя по бокам, где-то звякнула мелочь. Он усиленно развил поиск, забегал пальцами по всем бугоркам, но предупредил на всякий случай:
- Фима, а я ведь мог их и не взять, я же не знал, что мы сюда... - Тут ключи нашлись: они выпучили задний карман егерских брюк.
И - не понадобились. Входная дверь оказалась незаперта...
- Ты что, заходил в дом? - громко спросил Франц, пронзительно глядя на Бурханкина:
Тот так отчаянно затряс головой, что козырёк кепки сдвинулся набок.
- Ни-ни-ни!.. Боже, избави! Без хозяев?!.. Да и Варвар бы не позволил... Он меня признаёт, но пустить внутрь...
- А чего же тогда примчался утром, как угорелый?! "Шарфик-платочек"!.. Лучше сразу скажи всё, как на духу!
- Я только на дворе, это... огород... И в сарае... - неизвестно в чём оправдывался егерь, затеребив пуговицу на рубашке Франца.
Франц, не долго думая, отпихнул его локтем, толкнул дверь коленом и обернулся.
Бурханкин вжал голову в плечи, словно ожидал, что сейчас на них свалится ведро с водой или зацепит шальной дробиной.
- Фима, давай, это... не пойдём? Зачем нам на свою... Кто его знает, что там...
- Точно не был?.. - ещё раз сурово уточнил Франц.
От кивка егеря кепка упала на нос. Ежовые колючки волос встали дыбом.
- Тогда пошли. Только ничего не трогай!..
Казалось, хозяева вышли на минутку поставить чайник.
Ничего необычного. Но - пыль на семейном фото, но - зеркало потускнело, но - на подоконнике у цветочного горшка крендельки засохших листьев...
Незваные гости стояли посреди комнаты, ни к чему не прикасаясь.
Фомка с первой минуты находился в крайнем возбуждении: накрепко прилип боком к левой ноге Франца, шерсть на холке вздыбилась, хвост-метёлка вытянулся прутом, верхняя губа вздёрнулась, подрагивая, обнажила далеко не безобидные клыки.
Он скульнул разок, потом зажаловался.
- Фомушка, тихо, успокойся!
Фомка, ободрённый сочувствием и теплотой хозяина, вдруг - завыл в голос, кинулся к закрытой двери в соседнюю комнату, поскрёб лапами, шарахнулся, как от устья доменной печи, и пулей вылетел на двор.
Охотник нахмурился.
- Что там у них?.. - кивнул он на дверь.
- Спальня, вроде, - ответил Бурханкин одними губами.
Неизвестно, умел ли глуховатый Франц читать по губам, только переспрашивать он не стал, вынул из кармана шарфик, найденный Фомкой, осторожно обернул дверную ручку. Нажал. В нос ударил тошнотворный запах...
Спальня-опочивальня...
Бурханкин мало что разглядел из-за спины Франца, зато по поведению Фомки даже раньше догадался.
Стая мух-стервятников бросилась врассыпную при их появлении. На сбитом шелковом покрывале, между вышитых гладью драконов, среди подушек с бахромой, раскиданных здесь и там, в зловонной луже извергнутых нечистот лежал верный сторожевой Варвар. Тускло проблёскивал белок из-под неприкрытого века...
Смерть - зрелище неприглядное...
Игорь Максимильянович резко захлопнул дверь, будто оно ему что-то напомнило.
- Пришла беда - отворяй ворота! Посмотришь, что с ним случилось? попросил он.
Бурханкин кивнул, глубоко вдохнул снаружи, зажал нос и рот ладонью и бросился в комнату, как в омут... Через минуту-другую вылетел пробкой. Еле отдышался! Глаза его слезились от смрада (а возможно, от жалости к псу).
Проморгался, утёрся тыльной стороной кисти и сказал:
- Мучился, бедный, сильно: ведь только утром бегал, огурец!
- От чего это может быть? - нетерпеливо спросил охотник.
- Видать, это... тоже отравление... - спрятал глаза егерь, повесил голову и начал вздыхать: - Ах, Варвар, Варвар... Кому ты так насолил?.. А может, съел чего?.. К хозяевам за помощью приполз, а хозяев-то и нет!.. Шурка исчезла... Витёк в больнице... Ему только этого...
- Хватит причитать! - остановил его Франц. - Пойди лучше Фомку поищи, пока он тут чего-нибудь ни нализался. Уходим!
- Да-да-да... Не дай Бог!... - Бурханкин побежал высматривать на крыльцо бывшего питомца, свистнул призывным охотничьим посвистом.
Фомки не было ни видно, ни слышно. Только солнце било по глазам. Егерь приложил руку козырьком над выпуклыми бровями.
- Фомка, где ж ты запропал?.. Где тебя леший носит?.. Ну, погоди, найду!.. - пообещал он. Решил про себя: "Вот только вначале курочкам чего-нибудь подброшу, с утра не клевали," - и спустился во двор.
Франц тем временем нашел кухонное полотенце, намочил его в ведре с водой, обмотал лицо, оставив одни глаза, и опять вошёл в спальню: гардероб ведь так и не открыли. Как только убедился, что платье и найденный Фомкой на кусте прямоугольник ткани - близкие родственники, - на круглом обеденном столе упаковал злосчастный свадебный шарфик в обёртку от бандероли, взятую у фермера в больнице. При этом постарался сложить пергамент по уже заломленным складкам. Не сразу вышло, пришлось повозиться.
Долго рассматривал пакет-головоломку. Сорвавшись с места, начал проверять, один за другим - ящики комода, серванта, секретера. Всё, что находил нужным, складывал в стопку. Особенно, если где видел мелкий кудрявый почерк (как на белом листе бумаги с наклеенным на бандероль адресом). Набралось не так уж и много, хватило бы детского ранца.
Ну, ранец-не ранец, а черная полотняная сумка с бронзовой надписью "Black Russia" из буфета Шурочки Степновой - сгодилась в самый раз. Цветные лоскутки, обрезанные зубчатыми ножницами и таким простым способом превращённые хозяйкой в салфетки, - перекочевали в буфет, к вафельным полотенцам.
Вернулся Бурханкин, ведя Фомку на поводке.
- Еле нашёл! Под крыльцом хоронился.
Франц вложил матерчатые ручки сумки в пасть дрожащему рядом Фомке, скомандовал обоим:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78