..
Эх, Игорь Максимильянович! Какой же вы, право, упрямый! Знаете что прислушайтесь к Бурханкину. Прогуляйтесь-ка, окуните свой нос в прозрачный весенний день, омойте глаза солнечным светом!.. Может, тогда поймёте: талантливый человек - талантлив во всём. Это же общеизвестно!..
Глава тринадцатая
Похитители тел
Два охотника - Франц с Бурханкиным - чувствовали торжество в каждом вздохе. Всё кругом демонстрировало мужчинам: Весна!.. В эту пору даже в городе слышно неповторимую песнь жизни. А в лесу?..
Природа медленно высвобождалась из снежного кокона небытия. Со всех сторон её подбадривали перезимовавшие птицы. Они наспех создали камерный хор - не очень стройный, но зато как все были довольны!
Им не терпелось любить... Орали самым благим на свете матом: "Живы!.. Живительный воздух!.. Жизненно важный орган!.. - Нет, это из другой оперы... А, вот: - Жизненные силы!.."
Пусть и короток век, что-то же останется... К примеру, после Франца, прослывшего в райцентре "законником", дочь - Елизавета Игоревна. Далековато от отца, но что ему, одинокому человеку, стоит до Германии долететь?.. Или добрая слава егеря Бурханкина, которая и так уже перелетела далеко за пределы области...
Но кое-что с уходом зимы исчезало навсегда. Ещё несколько дней - и ничто уже не спасло бы снеговые фигуры. Они простояли почти три месяца и были теперь обречены. А Бурханкин мечтал увековечить собственный портрет. К счастью, в этот раз Франц не стал много спорить. Казалось, он даже и ждал, даже и фотоаппарат оказался заряжен.
Долго не раздумывая, охотник собрался: надел тёплую непромокаемую куртку, повесил на плечо сумку с термосом, бутербродами и пасхальными яйцами, захватил на всякий случай Фомкин поводок и закрыл дверь.
- Зачем ты запираешь? - спросил Бурханкин.
Он жил здесь испокон века: вряд ли кто мог навестить в отсутствие Франца его одинокое жилище.
В пустом безлюдном дворе Большого Дома Франц и так и сяк прикладывался к объективу фотоаппарата. Долго выбирал ракурс. Хотелось ему, чтобы на рельефной как гроздь винограда физиономии друга было поменьше теней: тогда бы сходство Бурханкина со снеговиком у крыльца стало очевиднее.
А позирующий егерь с удовольствием вспоминал вслух:
- Она, это... Так здорово... так быстро... так ловко...
Потом охотники согревались чаем из пластмассовых термостойких кружек. Они уже отщёлкали полплёнки и теперь, счистив снег со ступенек, мирно беседовали на крыльце Большого Дома, бросая сорокам разноцветную яичную скорлупу.
Наслаждаться остатками зимнего покоя пришлось недолго: вдруг обратило на себя внимание странное поведение собак. И весёлый энергичный Фомка, и флегматик Волчок были страшно возбуждены. Обнаружив поодаль ещё одну заснеженную скульптуру, они принялись с двух сторон разъярённо её критиковать.
Лай вперемешку с рычанием и завыванием настораживал.
- Странно, - вымолвил Франц, - пойду-ка, посмотрю...
Бурханкин первым соскочил с высокой ступеньки, засеменил через двор, ощупывая крепость наста лыжной палкой. Франц оставил фотоаппарат и термос на крыльце, поспешил за Бурханкиным, легко догнал и, разумеется, оказался среди развалин флигеля раньше.
Сугроб на пеньке очертаниями сильно походил на медведя...
Волчок начал яростно скрести лежалый снег. Потревоженный хозяин леса потерял голову, потом лапу... Остальные формы развалились, рухнули к подножию пня. Пенёк накренился... скатился к основанию кургана, увлекая за собой лавину снега. Мокрые, тяжёлые, будто склеенные брёвна вдруг разъехались... что-то хрипло звякнуло, угрюмо лязгнуло...
Обнажились челюсти медвежьего капкана. Гигантская железная прищепка накрепко поймала бесследно пропавшего зимой человек, бывшего на тот момент хозяином Большого Дома...
- Что там, Фима? - торопливо расспрашивал Бурханкин. - Фомка, Волчок, фу! - успокаивал он ощетинивших загривки собак. - Скажи, Фима, ну, чего это они... что там? Отойди, я же не вижу!
Франц посторонился. Егерь замер...
- Значит, Василиса не ошиблась: кто-то действительно тем вечером кричал. - Франц повернул товарища спиной к неприглядной картине. - А мишку-то ведь так и не поймали, сам ушёл.
- Фу-у, да-а, - закряхтел Бурханкин. - Природа, она, это... не прощает... Она, это...
Франц нахмурился.
- Какая же природа, Вилли? Ты же капкан ставил!.. Постой, постой... Ну-ка отойди в сторону.
Он наклонился к тому, что прежде было человеком, не слушая ворчания: "То - постой... то - отойди... Что ты ищешь?.."
Франц разгрёб перчаткой снег вокруг головы погибшего, порылся, что-то поймал там, вынул из снега кулак, осторожно разжал, словно боясь упустить снова.
- Интересно, - пробормотал Игорь Максимильянович, - что ж получается?.. Кто-то прервал его мучения, или же - побоялся, что он освободится?.. А может, с высоты птичьего полёта приняли за медведя...
- Что же нам так везёт? - сокрушался егерь. - Почему мы?..
- А ты бы хотел, чтоб Василиса его нашла? - спокойно возразил Франц. А то, давай: я верну пулю на место и - оставим всё, как есть. Пусть новая хозяйка разбирается с трупом прежнего, пусть и незаконного, но владельца...
- Ни-ни-ни, - испугался Бурханкин. - Она как написала, ну, это... когда она собирается выехать докэмент на дом оформлять?..
- По числам выходит - послезавтра, - подсчитал в уме Франц. - Значит, надо поторопиться до её приезда. Как думаешь, Хорошенький быстро управится?..
- А как мы ему сообщим? Он же опять не поверит.
Франц покатал на ладони пулю, уронил её в снег, поднял, спрятал в карман тёплой влагостойкой куртки.
- Ну, нет. Поехали в райцентр. Теперь-то ему не отмазаться: "Нету тела - нету дела!"
Бурханкин посуровел, поскрёб вязаную шапку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78